Повелитель теней. Том 2
Шрифт:
— Я полагаю, это признание вырвано у дамы под пыткой, — усмехнулся король.
— Я не располагаю такими сведениями, ваше величество. Сейчас расследование продолжается, и всё, что будет установлено, послужит основанием для судебного процесса.
— Процесс будет открытым? — мрачно спросил Ричард.
— Безусловно, чтоб никто не обвинил великого альдора в том, что он тайно избавился от своей любовницы.
Король задумался, а потом поднял голову.
— Я с прискорбием узнаю о том, что некоторые наши подданные, презрев условия перемирия, сочли возможным подобные действия. Однако я хочу заверить нашего царственного брата великого альдора Синего Грифона, что мы в свою очередь проведём собственное расследование и накажем всех причастных к этому. Заверьте вашего повелителя от моего имени, что произошло недоразумение, которое весьма огорчает меня. Я
— Я передам великому альдору вашу просьбу, — поклонился алкорец и отошёл в сторону.
Уже час спустя король сидел в своём просторном, богато отделанном кабинете и мрачно смотрел на графа Раймунда.
— Это ваш провал, граф, — резко произнёс он, бросив на стол пергаментный свиток с красной сургучной печатью. — Мало того, что Беренгар жив, что наши шпионы попались, так ещё и ваше собственное имя всплывает в связи с этим скандалом! Я обещал наказать виновных, и я это сделаю! Надеюсь, вы не считаете, что ни в чём не повинны в данном случае. Мы опозорены на весь мир! Теперь у альдора развязаны руки, и он может ужесточить охрану своих границ, любую вылазку на свою территорию расценив, как возобновление военных действий и, обвинив нас в нарушении договора, выступить первым. А мы будем даже не в курсе того, насколько наш противник к этому готов!
Граф спокойно выслушал эту тираду и невозмутимо произнёс:
— Этого бы не случилось, ваше величество, если б не предательство ещё одного лица, привлечённого к этой операции, но не дававшего вам клятву верности. Нас предали ещё до того, как мы начали действовать, что подтверждается словами посланника Фромена о том, что Брево был арестован и допрошен до покушения. И именно то лицо, которое было привлечено против моей воли, ответственно за этот провал. Я понимаю, что допустил ошибку, лично встретившись с Брево, но при этом я действовал исключительно во избежание того самого провала. Теперь, когда моё имя опорочено, я сознаю, что именно мне придётся понести наказание, чтоб снять любые обвинения с вас и Сен-Марко. Я готов к этому, но прошу вас не лишать моего сына и племянника вашей милости, оставив им причитающееся наследство и привилегии.
— О каком ещё лице вы говорите? — раздражённо бросил Ричард, исподлобья глядя на графа. — Кого ещё вы привлекли?
— Не я. Я не имел к этому никакого отношения и был поставлен перед фактом. Вот донесение нашего посланника графа Деманкура, которому удалось выяснить, кто предупредил алкорцев о готовящемся покушении на Беренгара.
Граф положил на стол белый лист, исписанный какими-то знаками. Над ними виднелись чёткие строчки расшифровки, написанные рукой Ортанта.
— Что там? — спросил король, указав на лист бумаги.
— Деманкур стал свидетелем разговора придворного мага Дуэйта со старшими принцессами, когда тот рассказал им всё об обстоятельствах раскрытия заговора. Это он узнал о готовящемся покушении, получив послание, написанное огненными буквами в стеклянном шаре.
— Что за чушь? — взорвался король.
— Не чушь, ваше величество, или не большая чушь, чем воспламенение человека с помощью заклинания, произнесённого на расстоянии. Автором этого сообщения в шаре был колдун Ротамон, который ранее вступил в союз с альдором, затребовав у того право на строительство собственного храма в луаре. Замечу, ваше величество, что Деманкур ничего не знал о колдуне и наших переговорах с ним. Он даже не слышал его имени. Но в его донесении чётко указано, что, по словам Дуэйта, Ротамон обязался всячески вредить Сен-Марко перед грядущей войной. И вот он добился того, что мы пошли у него на поводу, были одурачены и ославлены на весь мир. Вы лишились агентурной сети в луаре, а альдор, заманивший нас в свою ловушку с помощью колдуна, теперь диктует нам условия, шантажируя открытым процессом. И теперь, когда я вынужден сложить с себя полномочия главы тайной полиции и сдаться стражникам, я уповаю только на то, чтоб мой преемник смог разобраться в этом деле лучше меня и устранил все последствия этого провала, насколько это возможно.
Ричард сидел в кресле, сцепив пальцы и сумрачно глядя на письмо, потом резко выпрямился, схватил его и внимательно прочёл.
— Сомнений нет, — задумчиво проговорил он. — Этот старый лис альдор обвёл нас вокруг пальца, подсунув нам своего колдуна! И мы при этом остались виноваты. Наверняка он потирает руки, разделавшись с нашими верными слугами в луаре,
— Не так много, но есть. Думаю, барон де Сегюр сможет дать нам список имён тех, кто проживает в луаре и пригоден для сотрудничества.
— Вы поняли меня правильно, граф, — кивнул Ричард. — Займитесь если не восстановлением нашей агентуры, то хотя бы засылкой отдельных наблюдательных и преданных людей. Нам нужны сведения из луара! Любой ценой! Подумайте, что мы можем предложить альдору за услугу в виде закрытого суда над заговорщиками.
— Ваше величество, я полагаю, что, для начала, следует сделать вид, что вы выполняете своё обещание, и, поскольку моё имя уже прозвучало, мне следует демонстративно уйти в тень, в то время как на мою должность будет назначен кто-то из верных нам людей. После случившегося мне неуместно будет вести переговоры с Фроменом.
— Вы правы. Кто может временно заменить вас? Естественно под вашим негласным руководством.
— Я полагаю, барон де Грамон, ваше величество. Он вассал Сен-Марко, умный, сдержанный, хорошо образован, к тому же имеет несомненный талант к тайной дипломатии.
— Не слишком молод? — нахмурился Ричард.
— Он не возглавит тайную полицию. Он будет лишь номинально управлять ею и выполнять мои поручения. Для него это будет прекрасной школой.
— И конечно, в силу отсутствия опыта, он вряд ли убедит нас, что мы можем и впредь обходиться без вас, — понимающе усмехнулся король. — Найдите его и сразу же возвращайтесь ко мне. Подготовьте все необходимые документы. До окончания суда в луаре и получения сведений о процессе вы будете официально находиться под строгим домашним арестом, а следствие мы поручим де Грамону. Пусть заодно прошерстит двор в поисках шпионов альдора. Они тут наверняка есть. Тогда мы сможем хоть в какой-то мере компенсировать наши потери, лишив его собственных агентов.
— Я полагаю, что мы можем открыть перед Фроменом некоторые карты, — добавил Раймунд, — рассказав, кто в действительности осуществлял связь с колдуном, а именно леди Ровена Кутберт.
— Отличная идея! — оживился Ричард. — Также следует немедленно арестовать её мужа и обоих обвинить в том, что они сговорились с колдуном против Беренгара. Они ведь с севера, а там многие его ненавидят. У нас будет, чем прикрыть этот скандал, а официально мы обвиним эту парочку в колдовстве и отправим на костёр. Они действительно в сговоре с колдуном! Вот пусть это и будет записано в протоколах следствия и подтверждено приговором нашего суда. Эту версию мы преподнесём альдору, и ему нечем будет крыть, если он, конечно, не пожелает опровергнуть её, выдав собственный сговор с Ротамоном. Вашу роль во всём этом мы вообще не станем обсуждать, ссылаясь на государственные интересы.
— Не думаю, что это полностью опровергнет обвинения альдора, но две точки зрения, подтверждённые решениями судебных коллегий, имеют примерно равный вес, а значит, вызовут колебания. Так мы отыграем некоторые позиции.
— Вот и отлично! Действуйте, граф, действуйте!
И проводив Раймунда взглядом до самых дверей, король снова склонился над донесением Деманкура, а потом, скомкав его, с рычанием зашвырнул в самый дальний угол.
День медленно таял, растворяясь в подступающих голубых сумерках. Суета города была где-то далеко, за тёмными громадами старых зданий, и её шум не доходил до уютного красивого дома, закрытого от всех опасностей и невзгод высокой каменной стеной. Одно из окон второго этажа, широкое, стрельчатое, украшенное каменным бордюром, было открыто. На подоконнике, глядя на улицу, сидел барон де Сегюр. Наконец он смог снять с себя латы и плотный суконный камзол, его раны и ссадины были обработаны умелыми руками лекаря и слегка горели от душистых целебных бальзамов. Он чувствовал себя спокойно под защитой этих стен, в этом доме, который знал и любил со времён юности. На нём была лёгкая белая сорочка, сквозь которую проникала к коже приятная прохлада приближающегося вечера, удобные штаны из мягкого бархата и начищенные до блеска сапоги. Он смыл со своего тела пот и грязь темницы и дальней дороги, и его роскошные тёмные локоны снова блестели, как шёлк, а подстриженная борода больше не придавала разбойничий вид, лишь подчеркивая благородную мужественность облика. Если б так же просто было залечить душевные раны и смыть с сердца тёмную грязь обиды.