Повелитель волков
Шрифт:
— Простите, милорд, — тихо проговорил Грегори, преклоняя перед Конаром колени у самой воды.
Когда Мелисанда обернулась, он уже поднимался, стряхивая со штанов землю. Конар стоял чуть дальше.
Выглядел он, конечно, весьма импозантно. Он, разумеется, не ожидал, что он встретит здесь, иначе бы не стал так разряжаться. Он был в полном вооружении, на огромном черном Торе — бессменном боевом коне — с огненно-красной уздечкой. Блистал серебром волк на щите, сверкали отцовские награды. Зеркально отточенный меч был наполовину вынут из ножен, на ручке виднелись кельтские
Он сидел на Торе, суровый и безмолвный, и только по блестящим от гнева глазам она понимала, что еле сдерживает свою ярость.
Она уже не боялась его, чувствуя необыкновенную уверенность в себе. Это он оскорбил ее своим внезапным вторжением.
О, как она жалела, что вообще познакомилась с ним! Как и он, наверное. Он жил своей жизнью, абсолютно не интересуясь Мелисандой. Поэтому она не чувствовала перед ним никаких обязательств. Раз он к ней так относится, то почему она не имеет права на самостоятельную жизнь?
Ее беспокоил только Грегори — слишком уж он робок, к тому же сейчас перепуган до смерти. Да и было отчего.
Конар, похожий на статую справедливости с карающим мечом, был ужасен — в этих блистающих доспехах. Он взирал на них сверху вниз с каменным лицом, и только развевающиеся по ветру волосы и жестокие глаза говорили о том, что перед ними действительно живой человек.
— Так ты пришел, викинг… — насмешливо и отважно проговорила она, глядя ему в лицо.
Конар молча тронул поводья Тора, и огромный боевой конь тяжело шагнул поближе к воде.
Грегори непроизвольно потянулся к мечу, но в то же мгновение леденящая сталь клинка Конара коснулась его плеч.
— Прекрати, малыш, — небрежно бросил Конар.
— Ты не причинишь ему вреда! Ты не посмеешь! — возопила Мелисанда, но тут же осеклась под жестоким взглядом викинга.
— Я не трону его, не бойся. Я не воюю с детьми. Грегори вновь упал перед Конаром на колени и приник к его ногам.
— О, как я вам благодарен, милорд!
— Грегори!
Презрение и горечь звучали в голосе Мелисанды. Она не могла спокойно наблюдать, как милый ее сердцу человек так унижается перед этим чудовищем.
— Ах, Грегори, — презрительно жалостливым голосом пробормотал Конар, — наверное, она и вправду думала, что ты способен на подвиг в ее честь. Но увы! Да и я не собираюсь лишать жизни одного из моих родственников только из-за глупостей моей жены. Беги домой, мальчик!
Грегори не замедлил воспользоваться предложением. Только мелькнул в воздухе его силуэт, взлетел на коня, и вот — он уже только черная, постепенно уменьшающаяся точка на горизонте.
Меч Конара серебристой молнией мелькнул в воздухе и опустился на ее горло, впрочем, не порезав кожи.
— Многие люди оскорбляли меня не так сильно; и умирали за это, Мелисанда.
— Да неужели! Ах, многие люди оскорбляли его! Хорошо же, вот я тебя тоже оскорбила, и что теперь? Вы удивлены: я так странно себя веду и не молю на коленях вашего прощения. Как же вы отомстите мне за это? Ограбите мою страну или приберете к рукам мое наследство? А может, все это уже сделано?
«Господи Иисусе, вот уж воистину —
— Знаешь, Мелисанда, я найду месть поизощреннее.
— Чудесно. Впрочем, я и не думала, что грязный викинг, перерезающий мне горло, способен на большее. Меч со свистом вошел в ножны. Конар молчал. Потом сказал:
— Да, наследство — твое. Я один из тех, кто рискует за него жизнью. Это надо принимать как благодарность?
— Это мое наследство…
— Нет.
— Я проклинаю тебя!
— Нет.
«Проклятый тиран! Как он смеет так говорить!»
— Я хочу в свою страну! — закричала она ему в лицо. — Мой дом, мой мир. Я не хочу тебя!
— Будет у тебя и дом, и страна, Мелисанда, но только вместе со мной.
На секунду наступила тишина, лишь его глаза холодно блестели ледяным огнем. Он стоял на прибрежных камнях ручья.
Она не знала, что за блажь овладела ею: просто ей захотелось чего-нибудь дикого, необузданного и безрассудного, и, внезапно сорвавшись с места, она бросилась к нему на шею. Ее поступок был неожиданностью для Конара, и Конар не устоял на ногах, и они вместе упали в ручей. Мелисанда пребывала в восторге.
Ей удалось повергнуть самого могущественного Повелителя Волков. Прекрасная меховая мантия намокла и выглядела бесформенной грудой шкур. Мелисанда попробовала выбраться на берег, но тут же упала снова и глотнула воды. Он крепко вцепился в ее одежду, и ни в какую не желал отпускать ее — Мелисанда боялась, что накидка порвется. Потом он крепко обнял ее, и в следующую секунду они снова оказались в холодной бурлящей воде; тут Мелисанда поняла, что промокла уже насквозь.
— Эй, отпусти меня! — крикнула она, пытаясь заглушить шум воды.
— Я никогда тебя не отпущу! — крикнул он, прижимая ее к себе.
Наконец ей удалось воспользоваться моментом, и она, вскочив, ринулась молнией к берегу.
Может быть, добрые духи этих мест помогут ей, ведь она часто приходила сюда со своими думами, мечтами…
Стараясь не задерживаться, Мелисанда выбралась на берег, к спасительным деревьям. Их шум заглушал шаги, в хитросплетениях ветвей таились покой и уют, и самое главное — там было безопасно. Наконец она заставила себя оглянуться. Конара не было. А ведь она думала, что он станет преследовать ее по пятам. Решив осмотреться и выяснить, что же помешало ему в этом, она развернулась и медленно двинулась обратно на поляну.
Естественно, он был там. Оседлав Тора по другую сторону ручья, он как раз направлялся прямо к ней. От досады Мелисанда заскрипела зубами и попыталась убежать. Но куда там — не босой девушке тягаться в скорости с боевым конем. Тор в несколько шагов пересек ручей и замер.
— О, какой доблестный поступок для викинга — нагнать женщину на боевом коне, — неосторожно усмехнулась она, глядя ему в лицо.
Конара, видно, вывела из себя эта фраза, и он с искаженным от гнева лицом одним прыжком очутился на земле. Мелисанда взвизгнула и понеслась прочь от этого злодея, но поскользнулась на влажной грязи и упала в ручей. Через секунду Конар тяжело навалился на нее.