Повелитель волков

Грэм Хизер

— Вполне, может быть. — Он как будто не заметил ее проделки. — Я прикажу служанке принести еще.

Немедленно появилась молодая девушка с длинной косой до пояса и вновь наполнила кубок до краев, немного вина даже вылилось на стол.

Мелисанда резко отвернулась. Конар хотел ей что-то сказать, но тут к нему обратился Брайс:

— Ты поживешь здесь, Конар?

— Да, но я не знаю точно, как долго. Ты же понимаешь: все зависит от ветра.

Брайс нахмурился. Конечно, многое зависит и от ветра. Однако если бы Конар захотел отправиться в плавание, то ничто на свете не

помешало бы ему сделать это. Но он решил не обсуждать это с Конаром и заговорил о другом.

— Как хорошо, что ты приехал. Я уверен, что Мелисанда просто на седьмом небе от счастья. Ей было так одиноко здесь, — добавил он через некоторое время.

Тут Мелисанда довольно сурово взглянула на весельчака Брайса, и тот замолк.

— Это действительно безмерное счастье, — процедила она.

Конар улыбнулся и принялся за огромный кусок оленины в собственном соку.

Стол был роскошен: говядина, свинина, оленина, крольчатина, домашняя птица. Да, повар сегодня постарался на славу, несомненно!

«Вот как надо вести хозяйство, — подумал Конар! с внезапной злостью. — Мелисанде следовало бы кое-чему поучиться здесь».

И еще он подумал, что Мелисанде доставляют удовольствие только две вещи: надевать золоченую кольчугу да спорить с ним по любому поводу.

Мелисанда, почувствовав на себе его взгляд, обернулась и залилась краской. После чего, отведя глаза, она потянулась за кубком.

Но Конар остановил ее и отобрал наполненный вином сосуд.

— Я хотел бы, чтобы ты чувствовала себя здесь уютно, — тихо проговорил он, — и чтобы не потеряла разум и соображение раньше, чем выполнишь данное тобою обещание.

— Я никогда не смогу чувствовать себя уютно рядом с тобой, — зло ответила она.

— Тогда тебе придется научиться притворяться, — ответил он, с трудом подавляя поднимавшуюся в нем волну гнева.

Внезапно за столом затихли разговоры: в центр зала вышел юноша. Несмотря на то, что он начал читать по-саксонски, как и все здесь, выговор все же выдавал в нем ирландца.

Он представился как Вильямуш, сын Падрайна, менестрель [4] в доме Эрика Мак-Олафа. Сегодня он приветствует другого Мак-Олафа, конунга [5] Конара, который пришел к ним с моря.

4

Менестрель — средневековый певец и музыкант.

5

Конунг — предводитель норманнов

За его спиной поднявшиеся музыканты заиграли тихую, нежную мелодию.

Вильямуш говорил о том, как Конар прославил свой род, о величии и блеске Эйре. Потом, как любой хороший рассказчик, он начал перечислять деяния Конара; он рассказал о его знаменитом походе к французским берегам за невестой, о том, как Конар спас дочь графа Мэнона и отомстил за смерть ее отца. Окончив свою хвалебную речь, он повернулся к Мелисанде и уже тихо прибавил:

— Великий воин

нашел величайшую красоту.

Возгласы одобрения были ему ответом. Только Мелисанда не проронила ни единого слова. Равнодушным, ничего не видящим взором она смотрела на молодого менестреля.

Вдруг она поднялась и, подойдя к музыканту, попросила у него лютню.

— Мелисанда хочет приветствовать тебя по-своему, — тихо шепнул Конару Брайс и улыбнулся, увидев, как тот нахмурился. — Она нас тут часто развлекала. Голос у нее, как у птички. Да, Конар, ты слишком долго не появлялся дома.

И в самом Деле — слишком долго. Он понял это, когда Мелисанда запела. Голос у нее действительно был прелестен — сильный и нежный. Петь для нее было не сложней, чем говорить; пальцы легко перебирали струны. Конар наслаждался звучанием ее голоса. Зачарованный, он не сразу даже понял, что слушал только ее голос, не разбирая слов песни.

Она пела о несчастном воине, обреченном всю жизнь скитаться по морям и в море же умереть.

Песня, как он сразу понял, была о пленении Альфреда датчанами, однако в ней пелось про викингов.

Она пела о нем.

Он понял это.

А когда Мелисанда умолкла, зал разразился буйными, восторженными криками.

«Ну, конечно, — подумал Конар, — голос у нее, как у жаворонка, сама она — воплощение небесной красоты волосы ее сияют иссиня-черным блеском, ее глаза — как фиалки, окруженные стрелами ресниц, словно выточенными из черного дерева».

Мелисанда слегка улыбнулась и протянула лютню музыканту. Вернувшись на свое место, она заговорила с Дариа. А Конар заметил, что Мергвин наблюдает за его женой. Седые брови были сведены, лоб изборожден морщинами: все в его лице выражало недоумение.

Мелисанда тем временем замолкла на полуслове, схватилась за голову и тихо застонала. Конар спокойно наблюдал, как Брайс подбежал к ней. Дариа уже помогала ей усесться поудобнее.

Рианнон кричала, чтобы принесли воды.

— Ничего страшного, — слабо проговорила Мелисанда.

Очаровательная улыбка вернулась к ней, вновь заиграла на ее лице. И в самом деле — ничего страшного. Конар это прекрасно знал и продолжал наблюдать ней, ничем не обнаруживая своих чувств.

Вокруг Мелисанды еще крутился народ — беспокоились о ее состоянии и, перекрикивая друг друга, давали полезные советы.

Но вот она встала.

— Простите меня, — произнесла она со слабой улыбкой, — но я думаю, что крепкий и долгий сон — это все что может мне сейчас помочь. Мне, конечно, очень жаль, ведь Конар здесь первую ночь.

— Конар? — Рианнон повернулась к нему с широко раскрытыми глазами, она, казалось, ни на секунду не допускала мысли, что он может беспокоить больную жену.

— О, я думаю, ей непременно нужно ложиться. Немедленно, — произнес он подчеркнуто вежливо.

Потом встал, медленно обогнул стол и приблизился к Мергвину.

— Я отведу тебя наверх, милая, а Конар пока что останется здесь, — убеждала Мелисанду Дариа.

О Господи! Как Рианнон могла подумать, что Мелисанду и вправду интересует Конар, Все, о чем она сейчас заботилась, — так это оказаться подальше от всех окружающих.