Повелители кладов
Шрифт:
— Ни черта не слышно, — пожаловался он, — надо ближе подойти.
— Давайте я это сделаю, — предложил Никос.
— А что, — обрадовался Лешка, — это идея. Его-то они уж никак видеть не могли. Тем более, вряд ли они будут опасаться, если рядом вертится греческий мальчишка, который, конечно, по-русски ни бельмеса не знает.
Но тем временем Бутяков и Грибков-Майский, записав что-то себе в блокноты, взяли у туристов несколько купюр, издалека похожих на доллары, и, нежно распрощавшись с земляками, уселись за свой столик в открытой таверне.
Мальчишкам пришлось рассредоточиться.
Ждать Никосу пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как со стороны порта появилась очередная парочка русских туристов. Первым делом их, конечно же, выдавали с головой яркие зеленые и синие майки с вышитым поперек груди незамысловатым лозунгом "I love Crete". Козырьки бейсболок прикрывали обгоревшие на непривычном солнце лица. Любопытство, с которым они осматривались кругом, говорило о том, что они появились здесь недавно, а соблазнительно оттопыренный задний карман джинсов мужчины свидетельствовал о том, что не все еще карманные расходы были произведены.
Бутяков и Грибков-Майский, как два истребителя, заходящих на цель, оторвались от своих мягких стульев и взяли парочку в клещи. Им удалось не только разговорить вновь прибывших, но и усадить рядом с собой за столик.
В это время Никос, весьма натурально зевая и потягиваясь, встал и, будто бездомный пес, который не знает, где бы ему получше приткнуться, чтобы жгучие лучи солнца не доставали его, прошелся по маленькой площади и снова уселся на бордюр — в двух шагах от того самого столика, где Грибков-Майский и Бутяков обрабатывали туристов.
Жулики согласованно, дуэтом, пели что-то свое отработанное, женщина внимала им с широко раскрытыми глазами, мужчина потягивал холодное пиво и рассеянно кивал. Чувствовалось, что тема беседы его вовсе не интересовала. Закончился этот разговор тем же, что и предыдущий. Бутяков пометил что-то в своем блокноте, Грибков-Майский забрал доллары у мужчины — тот расстался со своими деньгами с явной неохотой, — и весело воркующая женщина тут же увлекла своего спутника в заманчивые лабиринты веселого квартала Рефимно.
Чтобы не навлекать лишних подозрений, Никос подошел к Вовке и Лешке не сразу, а сделав широкий крюк через параллельную улицу.
— Ну что? — набросились на него друзья, как только они оказались вне поля зрения Бутякова и Грибкова-Майского.
— Странно, — совсем по-русски почесал в затылке Никос. — Похоже, что эти господа осуществляют туристическую акцию по обслуживанию.
— Не понял, — тряхнул головой Лешка. — Ты, Никос, всегда так витиевато выражаешься, что я не всегда въезжаю.
— Куда въезжаешь? — недоуменно поднял глаза Никос. — Вы что здесь — на машине?
— Да нет, — поморщился Вовка. — Ты, Лешка, давай с ним на литературном языке говори. Как в школе учили. Он же нашего сленга не понимает. Короче говоря, ты, Никос, лучше передай, о чем они там говорили, наверное, нам понятнее
— У них разговор вокруг Кносского дворца шел.
Вовка и Лешка кивнули. О Кносском дворце, одном из немногих уцелевших архитектурных сооружений минойской цивилизации IV века до нашей эры, они были наслышаны, даже видели его фотографии в учебнике истории.
— Ну так вот, — продолжал Никос, — господин, ну тот, который с толстым лицом, рассказывал, что они имеют честь представлять греческую туристическую фирму, которая организует посещение этого архитектурного памятника. Женщина слушала, восторгалась и задавала разные уточняющие вопросы — как их туда повезут, когда, во сколько, что покажут.
— А мужчина?
— Ну, тот был не особо доволен. Что-то бурчал вроде того, что на развалины он уже насмотрелся. Но тот господин, который худой, лысоватый, принялся так красочно расписывать экскурсию, что мужчина поскорее согласился на поездку в Кносский дворец, поскольку толстый господин еще намекнул, что на следующий день они могут организовать для этой пары специальное фотосафари по Южному Криту.
— Ловко работают, — цыкнул зубом Вовка. — Ишь, на психологию давят. Мужик-то, чтобы два раза не платить, поскорее выложил деньги за одну экскурсию, и смылся. Ему и невдомек, что его к этому подтолкнули.
— Да, — согласился Никос. — Я, правда, не видел, но слышал, что мужчина передавал худощавому господину сто долларов. Они договорились о месте, где завтра их будет ждать автобус, и разошлись.
— Слушай, — прищурился Лешка в сторону симпатичного домика так, будто приценивался, сколько миллионов долларов он мог бы за него отвалить. — А может, они и правда сюда приехали работать? Ну, завязали со своим рецидивистским прошлым. Начали, так сказать, новую жизнь.
— Не знаю, — засомневался Вовка, — вряд ли. Они же, когда на вопросы таможенника отвечали, "цель визита" какая была? Правильно, отдых. А это что? Это работа, бизнес, извлечение прибыли. Вот скажи, Никос, у вас тут легко на работу устроиться?
— С работой тут беда, — пожаловался Никос. — Чужим здесь тем более работать не дают. Все делается скрипуче.
— Со скрипом, наверное, — поправил Никоса Лешка.
— Да-да, со скрипом. Здесь же основная работа — сезон. С мая по октябрь. Потом туристы покидают остров, и остается жить на средства, накопленные летом. Поэтому здесь либо семейные магазинчики, где своим дают зарплату побольше, либо можно наняться, если ты местный житель, на время. Но тогда платят, конечно, не по-своячески.
— Не по-свойски.
— Не по-свойски. Для того, чтобы получить разрешение, надо много пройти согласований. Но у нас, например, есть семейная фирма, — с гордостью сообщил Никос. — У моего дяди здесь недалеко недавно открылся ювелирный магазин. И скоро, может быть, будет еще один — в Ханье.
— Здорово, — восхитился Лешка.
— Да ты, брат, — хлопнул Никоса по худенькому плечу Вовка, — никак капиталист. Наследник капитала.
Никос смущенно заулыбался.
— Слушайте, а мы не заболтались? — покосился Лешка на часы. — Никос, мы за десять минут до Фортеццы дошлепать успеем?