Повелительница барсов. Попаданка и строптивый
Шрифт:
(*Иджай – начальник сотала – воинской части, в зависимости от воли императора выполняющей функции полиции, разведки или пограничной службы. Соталы были созданы для контроля за завоеванными территориями и стратегически важными объектами).
В последнее время в народе зреют не очень хорошие настроения. Аджаи заняты борьбой за власть, мало занимаются хозяйством, и, как следствие, их вильты далеки от процветания. Все чаще простые коты говорят о восстании, но это безумие: нас и так слишком мало. Арнау уничтожит большую часть из нас, а остатки рассеет по шахтам в разных концах империи.
– Что говорят обо мне?
– О вас известно лишь, что вы жрица с севера и что вы прислуживали императору. Первое, я вижу, правда, а второе? – Лиэр поднял на меня испытующий, горящий любопытством взгляд.
– Я не была личной прислужницей Арнау, если ты хочешь знать. Я работала в библиотеке, а затем в саду.
– Вы слишком красивы для работы под палящим солнцем. Неужели Арнау не разглядел такой прекрасный цветок?
Кто любит грубую, неприкрытую лесть? Точно не я!
Хотелось сказать, что Арану оказался не таким озабоченным, как главный кошак всея Сурлуны, который разглядел меня еще на невольничьем рынке и постоянно изводил своим навязчивым вниманием. Но разве правда кому-то нужна?
– Ты мне льстишь, Лиэр, а это может привести тебя туда, куда ты точно не хочешь попасть, – произнесла я, покосившись на окно, за которым выл ветер и шуршал песок. – Мне не сравниться ни с кем из цветника его императорского величества.
Барс молча кивнул, признавая, что понял: начнет приставать – выгоню. Видя это, я позволила себе улыбнуться. Котик будет послушным.
И котик, заметив, что я устала от разговоров и погрузилась в размышления, замолк, а после вовсе задремал. Во сне Лиэр откинул голову на спинку сиденья, открыв моему взгляду трогательно беззащитное горло. Эм… беззащитное? Я правда сейчас подумала о возможности впиться в него звериными клыками, которых у меня нет?
Кажется, пожалованный Хамаррой кусочек души великой кошки из прошлого влияет на меня и я становлюсь немножко оборотнем?
Магический светильник в виде кристалла, встроенного в потолок повозки, не получил достаточно солнца из-за пылевой бури и стал постепенно угасать. Его свет становился все более блеклым, пока не исчез совсем. На мир опустилась темнота, но буря и не думала утихать.
Я не знала, спал ли барс на самом деле. Закрыл глаза, чтобы притвориться, или решил не смущать меня? Дыхание его было ровным и спокойным. Какое-то время я сидела, сжимая рукоять кинжала, висящего на поясе, но после сон сморил и меня.
Проснулась я в одиночестве. За открытым окном вновь светило солнце, повозка, влекомая лошадьми, слегка покачивалась. Устав от сидячей позы, я почувствовала сильную потребность хоть ненадолго разогнуться. Когда же кончится эта треклятая дорога?
В окно заглянул эрд Делис. Увидев, что я проснулась, он приподнял шторку и поинтересовался:
– Не желает ли лассара завтрак?
– Желает. Но еще больше она желает сделать привал, а после пересесть на лошадь.
– Жрица, которая умеет ездить верхом? Это странно. Впервые о таком слышу. Девочек отдают в храм совсем маленькими. Где вы обучались
– Странно, эрд Делис, что после букета эриссий от демиурга тебя еще что-то удивляет, – заметила я, не собираясь отвечать на поставленный вопрос. Я и так по уши в неприятностях, не хватало еще выдать, что я попаданка.
– Что ж, я велю отряду остановиться, чтобы вы могли позавтракать под навесом и пересесть на лошадь. Только не забудьте надеть накидку. Солнце не пощадит вашу нежную кожу, лассара.
С этими словами эрд Делис тронул коня шпорами и стремительно унесся во главу колонны, чтобы отдать приказ об остановке.
В город под названием Маканар мы прибыли ближе к вечеру. Лиэр попытался в целях безопасности отправить меня обратно в повозку, но я воспротивилась и велела посадить туда одну из служанок, пожалованных императором.
Если одну из шпионок кто-то убьет, приняв за меня, я не расстроюсь. Меньше будет ушей и глаз Арну. Кто знает, какие инструкции выдал этим девушкам император помимо тотальной слежки за моими действиями?
Барс ехал рядом, напряженно сканируя толпу на предмет опасности, и изредка бросал на меня раздраженные взгляды. Да, котик, со мной тебе придется нелегко. Прочие барсы, выделенные для охраны, ненавязчиво построились вокруг повозки, и, разумеется, я в это оцепление тоже попала.
Когда я подумала, что перестаралась с мерами безопасности, в толпе, что недоверчиво шепталась, глядя издали на мою повозку, кто-то закричал: “Убейте ведьму с севера!” – а затем откуда-то с крыш на карету посыпались огненные стрелы. Одновременно с этим десяток горожан сбросили с себя плащи, под которыми оказались легкие доспехи без опознавательных знаков на броне. Нападавшие обнажили мечи и вступили в схватку с моей охраной.
Одна из огненных стрел попала в мою лошадь, и та стала на дыбы, заливаясь ржанием от боли, а потом понесла, не слушаясь поводьев. В воздухе разлился запах паленой шерсти и плоти. Стрелу я выдернула, но обезумевшую от боли кобылу остановить так и не смогла.
ГЛАВА 8
Мне оставалось только пытаться удержаться в седле, что я с усердием и делала. Я крепко сжала ногами бока лошади и вцепилась в поводья, поскольку от этого зависела моя жизнь. Я пыталась вспомнить, что говорил мой инструктор по верховой езде. Добросовестно откинулась назад и попыталась повернуть лошадь, чтобы заставить ее скакать по кругу, поскольку так ей было бы сложнее нестись во весь опор, пыталась успокоить кобылу голосом, но обезумевшее от боли животное не слушалось ни поводьев, ни уговоров.
Над плечом просвистела стрела, вторая попала бы в меня, не пригнись я и не распластайся на лошади, которая поскакала еще быстрее, ощутив мой страх. Быстрый топот копыт за спиной заставил меня оглянуться: два лучника ехали следом, выцеливая мою незащищенную спину. Ругнувшись, я снова пригнулась, пытаясь повернуть лошадь с широкой улицы в переулки, где надеялась затеряться. Лучникам не везло. Попасть в меня им не удавалось. У одного кончились стрелы, второй стал стрелять по лошади и попал. Заржав от боли, кобыла встала на дыбы и “затанцевала” на задних ногах, пытаясь меня сбросить.