Повелительница леса
Шрифт:
— Да заканчивайте вы этот цирк! — прохрипела королева. — Венец останется со мной!
Ингвар чуть смешался, не зная, очевидно, что предпринять.
— Что, за тебя всегда решает мамочка? — подначил эльф.
— Я принимаю твой вызов, — процедил вспыхнувший Ингвар. — Поединок на мечах.
— Да вы меня достали! Прекратите сейчас же! — встряла я. — Лиатрис, прикажи отменить поединок или все узнают твой маленький секрет!
Однако вывалить всю правду мне не дали.
— А ну заткните эту девку! И отберите у нее мой венец!
Двое подоспевших
— Я же говорила, что ваши жалкие попытки ни к чему не приведут, — злорадно просипела она. Видимо, голос вернется к королеве еще не скоро.
Но почему молчит Морнэмир? Почему не рассказывает правду о королеве?
— Уведите их, — приказал воинам Ингвар.
— Покушения на Элрика — твоих рук дело, а, Лиатрис? — выпалил Морнэмир. Глаза эльфа зло сверкали.
Я удивленно помычала. Действительно, а вдруг за всем стоит Лиатрис?
— Сумасшедший! Я же сказала, что мне нет дела до Элрика и его жизни! — презрительно ответила Лиатрис и, чуть поправив сверкающий венец, отрывисто приказала: — Посадить их под замок и не сводить глаз! Не кормить, не поить. Ждать моих распоряжений. Если упустите пленников, я с вас шкуру живьем спущу! Если будут пытаться сбежать, сразу же сообщить мне и дать соответствующие указания палачу.
Под причитания Лиатрис, отговаривающей сына от поединка, нас с Морнэмиром потащили обратно в замок.
«И почему чертова трава не сработала?» — тоскливо думала я, шагая по коридорам замка. Видимо, в том мешочке было больше пыли, чем сухоцветов.
Происходящее напоминало мне дурную бесконечность. Пока нас вели вниз, я подумала о том, что за последние несколько недель изнутри изучила устройство множества темниц. Я даже попыталась подсчитать, во скольких мне довелось побывать. Размышляя над тем, можно ли комнату в подгорном королевстве Норина посчитать за полноценную темницу, я и не заметила, как мы пришли к сырым, воняющим землей и плесенью камерам. Нас с Морнэмиром посадили в смежные тесные клетки, где из «мебели» были лишь наваленные в углу пучки прокисшей соломы. Помимо нас, в другом конце темницы, в клетке сидел растрепанный Ульвар. Увидев меня, торговец подскочил на ноги.
— У-у-у, рыжая дрянь! — взвыл он. — Хоть и мне ты не принесла удачи, от тебя она тоже отвернулась! Это тебе за мои страдания!
— Тоже рада тебя видеть, Ульвар, — вздохнув, ответила я, когда меня втолкнули в клетку.
— А ну молчать! — рявкнул один из стражников. — Будете шуметь, прикажу заткнуть вам рты вонючими тряпками!
Попробовать такой деликатес Ульвар, видимо, не планировал, поэтому что-то проворчав, угомонился. Стража некоторое время последила за порядком, но потом оставила нас одних. Торчать около клеток не имело смысла, так как огромное помещение, в котором располагались клетки, все равно запиралось.
— Надеяться на то, что мне на помощь
— А к хорошему быстро привыкаешь, правда? — весело заметил эльф, укладываясь на соломе.
Заложив руки за голову, он удобно улегся, вытянув длинные ноги.
— Как ты можешь вести себя так, будто ничего не произошло? — удивилась я, расхаживая по камере.
Как вы наверняка заметили, это было моим любимым времяпрепровождением взаперти.
— Поспи, Вив, — легкомысленно бросил эльф, закрывая глаза. — Или хотя бы не мешай спать мне. Скоро поединок, а мне нужно набраться сил.
— Конечно, ведь общение с горничными очень выматывает, — пробормотала я себе под нос.
— О чем это ты? — хитро спросил эльф, приоткрывая один глаз и посылая мне лукавый взгляд.
— Приятных снов, — бросила я, усаживаясь на солому.
От моей беготни толку все равно было мало. Загибая пальцы, я принялась подсчитывать оставшиеся у меня дни. Так, вечером первого дня Норин меня отпустил, на второй день Маркус меня продал, на третий я уже была в Бриоле, значит сейчас идет четвертый день! Святые маргаритки и лесные боги! Да мне поможет только настоящее чудо! Я снова поднялась и забегала по камере.
— Морнэмир, у тебя ведь есть какой-то план? — нервно грызя ноготь, спросила я.
Эльф вздохнул и сел.
— Как я понял, вздремнуть мне не удастся, — он потер бледный лоб. — Если я скажу, что есть, ты угомонишься?
— Правда? Какой? — жадно спросила я, присев на колени рядом с клеткой Морнэмира. Если бы я захотела протянуть руку, то смогла бы до него дотронуться.
— Я собираюсь победить.
— Ты хорошо владеешь мечом?
— Я хорошо владею магией, меч в руки я впервые взял сегодня, — хмыкнул эльф.
— Что?! Ты это серьезно?
— К сожалению, да.
— Откуда тогда такая самоуверенность? Ты видел Ингвара? Это же настоящий воин! Да он тебя размажет! — в панике выкрикнула я, вцепляясь в прутья.
— Меня очень задевает то, что ты меня недооцениваешь, но в то же время мне приятно, что ты так за меня волнуешься, — сверкнул глазами Морнэмир.
— Зачем ты вообще сказал про поединок? Что нам это даст? Лиатрис ведь не отдаст нам венец. Не проще ли было сказать про то, что в Лоссэ Таурэ у нее есть муж?
— Нет, не проще. Заикнешься об этом, и она точно повесит нас, сказав, что мы все придумали. Где доказательства того, что она замужем? Тащить толпу людей в Лоссэ Таурэ, чтобы они посмотрели на Элрика, я не собираюсь.
— Глупо было говорить про поединок, — упрямо повторила я.
— Если я проиграю, тебя отпустят. Ты сможешь уйти, — тихо сказал Морнэмир, придвинувшись ближе и пальцами легко касаясь моей щеки.
Цветочный аромат перебил запахи, висевшие в темнице. Если бы я закрыла глаза, то даже смогла бы представить себя в окружении цветов. Но я неотрывно смотрела в черные, словно ягоды рябины, глаза, и думала о бледном эльфийском короле, что лежал сейчас на травяном ложе под деревом глицинии.