Повелительница ястреба
Шрифт:
Маура еще что-то продолжала говорить, но Ромили, почувствовав, что она опять впала в менторский тон, и сердцем уловив, что все советы, наставления ей сейчас не помогут, уже почти не слушала ее. Ее поразила мысль, которая до сих пор не приходила в голову. Вот, оказывается, в чем смысл названия «сторожевые птицы».
— Все понятно? — спросила Маура, пытливо вглядываясь в лицо девушки.
Ромили кивнула. Маура недоверчиво вздохнула и скомандовала:
— Начинай.
Девушка сняла Благоразумие с жердочки, одной рукой распустила узел, который был затянут на ноге пернатого существа, и подбросила птицу в воздух.
Стервятник взмахнул крыльями, на мгновение
Высокое небо… купол раздался, наполнился ветром, упругим, сильным… все выше и выше…
Внизу во всю ширь распахнулась земля — необъятная цветастая карта. Ей открылись извивы рек и ручьев, чащи и заросли колючника, поодаль дремучий лес, просвечивающий до самой земли. Острота зрения, пронзительность была исключительная. Все являлось в человеческом сознании вживе — травинки колыхались под напором легкого ветерка, ползали жучки, кузнечики, стрекоча, прыгали меж травы, верхушки деревьев раскачивались, листва шелестела…
Вот не спеша, осторожно в ее видение проник еще чей-то взор, как бы наложился на ее ощущения — должно быть, к изучению местности присоединился Каролин… Теперь Ромили начала постепенно извлекать смысл из наблюдаемого, вносить в изучение панорамы земли сознательную волю и целенаправленность. Она сама — без всякого принуждения. Все сознания слились в одно, принадлежащее исполинскому глазастому существу, с любопытством и определенной целью разглядывающему местность. Собственно, цель эта была неизвестна Ромили и не интересовала ее… Смысл проявлялся постепенно, неявно, как будто ее приглашали участвовать в некой захватывающей игре. В солдатиков? Кажется… Или в прятки. Она — водящая… Или в разбойников? Не ясно…
Внизу очертилась береговая линия озера Мирин, за ним, подальше к северу, — Нескья. У самой границы холмы Киллгард… И там… о Боже! Зримый, нагоняющий ужас круг черноты…
Нет, это не лесной пожар — это место, где люди Ракхела обрушили с неба клингфайр. С помощью их адских летающих машин… Там жили сохранившие мне верность люди. Все погибли… Были сожжены заживо. Они дали присягу, и я поклялся, что сумею защитить их, несмотря на все козни Ракхела, встану стеной против любых грабежей и насилия, за это они и были уничтожены… Ракхел, клянусь Алдонесом, я сожгу твою руку, которую ты поднял на верных мне людей, которой подписал приказ, принесший смерть и муки невинным женщинам, старикам и детям…
…А тебя, Лиондри, я повешу как самого обыкновенного разбойника — ты потерял право на почетную смерть, достойную благородного человека. Твоя жизнь теперь — жизнь подручного Ракхела, жизнь сеятеля смерти и страданий, разбойника и грабителя — более ужасна, чем если бы ты был повешен у городских ворот…
…Теперь через Киллгардские холмы — обрати внимание, как зелены они в разгар лета, как светятся на солнце сосны… Видишь, там башня возвышается…
Быстро вперед, на север, лети смелее, храбрая птица, подальше от мстительных глаз прислуживающих Лиондри лерони.
…Ага, вот она, армия Ракхела… Выходит, я смело могу двигаться на восток. Им не найти меня до тех пор, пока они не обзаведутся подобными зоркими очами… Думаю, теперь им долго не сыскать сторожевых птиц — разве что исключая самые дальние области в Хеллерах…
До Ромили донесся истошный вопль стервятника — нет, это кричала она
Маура тихо сказала:
— Для первого раза достаточно. Теперь твоя очередь, Руйвен…
Ромили сидела, бессмысленно хлопая ресницами, до нее никак не мог дойти смысл происходящего… Вот Руйвен развязал Умеренность, как она сама несколько минут назад поступила с Благоразумием. А Усердие теперь сидит на луке седла Мауры… Вот брат вдруг грузно осел в седле, взгляд его стал бессмысленным… На мгновение она почувствовала, что стала частью Руйвена — Ранальда — Каролина, и это многомерное нелепое существо начало медленно всплывать в небо. Теперь она явственно ощущала себя Ромили, человеком, девушкой, и в то же время — словно огонек или щелочка, через которую открывался вид на землю с иной точки зрения, — летающим существом, которое резко спланировало вниз и полетело над вражеской армией, подсчитывая и отмечая на ходу…
Всадники, пехота, очень много… фуры с припасами… Лучники и… о Боже… Эванда, храни нас, я узнаю этот запах… Они опять изготовили липучий огонь. Где они его прячут?.. Ага, вон на тех повозках.
Только крепким усилием воли, выругавшись, Ромили сумела вырваться из тисков тяжкой ментальной силы. Состав и вооружение войска Ракхела ее не интересовали. Ей лучше не знать об этом; вообще лучше ничего не ведать — тем более когда, даже после обрыва незримой пуповины, она почувствовала ужас, охвативший Руйвена, который вел сеанс. Или то был страх, сжавший сердце Каролина? Не важно, все равно от этих — чужих! — переживаний она почувствовала себя совершенно разбитой и больной. Сильно кружилась голова. Девушка согнулась, обмякла, веки сами собой слипались — дай ей волю, так бы и заснула в седле. Краем сознания заметила, что солнце уже клонится к горизонту, и в подступивших сумерках, при ослабленном свете, на востоке уже можно было различить огромный фиолетовый серп Лириэля — еще несколько ночей, и он превратится в диск. Во рту стояла отвратительная сушь, голова начала раскалываться от боли, словно с десяток молоточков разом заработали внутри черепной коробки, отыскивая путь наружу. Особенно усердно они стучали в висках…
Темнота спустилась так быстро, что Ромили испугалась — не уснуть бы в седле по-настоящему. Ей казалось, что все слилось в один момент — и долгое разглядывание серпа Лириэля, и ожидание ночи, и непонятные разговоры, которыми обменивались ее спутники. Она никак не могла вникнуть в их смысл. Неожиданно она догадалась, что и Руйвен вернулся из телепатического далека. Он озабоченно разглядывал ее.
— Ты уже вернулся? Так скоро?.. — удивилась Ромили.
— Не так уж и скоро. — Тот тоже удивленно взглянул на сестру. — Слезай, солдаты приготовили поесть.
Он куда-то ткнул пальцем, и Ромили послушно соскользнула с коня. Голова по-прежнему раскалывалась, каждая жилочка вопила от боли. Далее двух шагов вокруг она ничего не видела, не могла толком разглядеть ни Мауру, ни Ранальда… Тот в свою очередь подсказал:
— Обопритесь на меня, меченосица. Вам будет полегче, поудобнее…
Однако девушка гордо выпрямилась.
— Спасибо, я сама дойду, — ответила она.
В этот момент ноги у нее подогнулись. Руйвен едва успел подхватить ее и мягко усадил на траву. Девушка слабо, протестующе махнула рукой. Сначала птицы…