Поверь мне

Власова Мария Игоревна

Отпускаю ее руку и со злости толкаю ногой стул, он разламывается, отлетев к стене. Могу только рушить, и совсем ничего создавать. Запускаю пальцы в волосы, отхожу от нее на несколько шагов, и почти сразу понимаю, что не могу без нее даже дышать. Грудь сдавливает как комком от страха этого зверя. Теперь, зная насколько она хрупкая, насколько беззащитная он ее не оставит и мне не позволит. Чувствую боль, тягучую, неприятную — мою. Сжимаю челюсти до боли, рычу опираясь руками о стену. Не хочу быть с ней, просто не хочу! Какое там убить? Где было это «убить» когда я убивал за нее? Где было это «убью» когда бежал к ней как

собачка? Где было это «убью» когда целовал ее?

Нигде, его нигде не было. Только чувства зверя, его желания, его зависимость и при всем этом моё тело и моё чёртово связывание! Я раб, раб какой-то страшной девчонки. Закрываю глаза, судорожно выдыхаю и наконец поворачиваюсь к остальным.

Михаил ставит ей капельницу с кровью, протыкает иглой вену на руке и запах ее крови разносится по комнате. Вздрагиваю от него, чувствую беспокойство и страх зверя, хотя и пытаюсь их не замечать. Считаю удары ее сердца и почти сразу понимаю, что что-то не так. Каждый удар ее сердца быстрее чем предыдущий, что-то идет не так. Подхожу к ней, игнорируя остальных, они как будто не замечают, что происходит с ней. Сердце все ускоряется, бьется быстро — быстро, что не характерно для людей в бессознательном состоянии.

— Сейчас на рентген ее отвезем и…

Михаил бормочет что-то, почти не замечаю этого. Хватаю ее руку сжимаю в своей, считая пульс, хотя и так понимаю, что он слишком высокий. Как только касаюсь руки понимаю, что с рукой что-то не так. Ногти, они вдруг стали длиннее и крепче, причем так солидней, как будто она становится волчицей.

«Почему?» — возникает только один вопрос в голове, а затем понимаю, что больше не ощущаю страх, наоборот я спокоен.

Нет, даже не так: теперь боюсь я, а спокоен зверь! Он хотел этого, хотел, чтобы ее переход начался! Затем и подманивал меня, заставлял залечивать ее раны. Наша кровь, слюна, она сделала это с ней? Просто не верю, что это началось просто так, само по себе! Не верю! Вырываю с ее руки иглу, прижимаю ее бессознательное тело к себе, пытаюсь ее разбудить криками, битьем по щекам, но она не двигается.

— Что происходит? — встрепенулся там, где-то Дима.

— Кай! Ты что с ума сошел?! — вопит Марго.

— Даша! Даша очнись! Слышишь? Драная толстая корова, очнись тебе говорю! — Кричу на нее все сильнее, трясу и при этом прижимаю к себе.

— Чья это кровь? Чья?! — кричу на Михаила, в этом хаосе он единственный стоит на месте и просто смотрит.

— Да что такое? — вопит Марго толкая мужа в бок.

Показываю ей и Диме ее правую руку, все ногти на ней почернели и стали длинными, слегка загнутыми, как у зверя.

— О, боже, — вскрикивает женщина в испуге, — это переход? Почему он начался так внезапно?

— Внезапно? — чувствую злость, бессильную ярость.

Зверю все равно что она может умереть при переходе, ему важен результат. Возможность получить себе волчицу, настоящую, которую можно подчинить ему нравится. Больше всего бесит понимание, что я принял его чувства за любовь, но на самом деле это банальное желание спарится! В душе колотит злость и ярость, эта тварь опять обскакала меня! Опять заставляет меня ощущать собственное бессилие, просто потому что, если переход начался он должен закончится или ее смертью, или превращением. Даже не знаю, что для меня хуже.

— Чья это кровь? — спрашиваю, смотря на ее бледное лицо, чувствуя ярость.

—

Вани, — бесстрастно отвечает Михаил.

— Почему от нее пошла реакция, сердце забилось быстрее? Почему вы не перелили ей кровь обычного человека, а его? — кричу, выйдя их себя, может даже выместил злость на мужчине, но не могу ее оставить.

Не хочу увидеть, как кто-то еще умрет при переходе, не хочу, чтобы она умирала, тем более из-за кого-то из нас. Да я даже не уверен, почувствует эта тварь во мне хоть что-то, когда она перейдет переход.

— Когда-то давно, волчиц в стаях было достаточно, дети почти все переживали переход. Тогда никто не интересовался такой проблемой, как не инициированный переход. С годами все изменялось, наши дети начали умирать, особенно волчицы. Никто не знает почему так, говорят нас прокляла за какой-то грех ведьма. Факт оставался фактом, и, если тот факт, что дети умирают — не изменить, но вот с тем что не начинается переход можно кое-что сделать.

Михаил замолчал, отошел к Ване, тот лежал с разбитым лицом, даже волчья регенерация не особо ему помогла.

— О том, что наша слюна и кровь может так влиять на не перешедших я догадывался давно, но предпочел не развивать эту мысль. Небезопасное знание, особенно для волков, находящихся на грани исчезновения, готовых буквально на все, только бы продолжить существование своего вида. Я много раз видел, как дети умирали при переходе и не хотел больше увидеть подобное, особенно от моей руки. Но…

— Что «но»?! — визгнула зло Марго, ее руки дрожали мелкой дрожью, она сжимала скальпель между пальцев.

Много времени прошло с того момента как я видел ее такой, надо сильно постараться что бы она показала свое истинное лицо — лицо монстра, так похожего по поведению на тех, что живут в нас.

— Лет пять назад на одном из сборов на новый год ко мне подошел Ринат. Спросил не знаю ли я способ, которым можно инициировать волков, если переход по какой-то причине случился сам в положенное время. Зная кто такой Ринат и на что способен, я соврал ему. Сказал, что если он не произошёл сам, то вероятность что ребенок перейдет повзрослее минимальная, просто ничтожная. Но когда в прошлом году об этом меня спросила новая альфа, та прелестная девушка, я понял, что ей эта информация нужна совсем для другого. Она не хотела обсуждать эту тему при остальных, потому пригласила меня встретится в небольшом городке, находящимся за территориями стай. Встретившись с ней, я тоже соврал, просто потому что она именно это хотела услышать. Хотела знать, что человек, который не перешел в нужное время, больше никогда не сможет стать оборотнем. Она даже с облегчением вздохнула и ушла от меня с грустной улыбкой.

— Зачем ты говоришь нам все это сейчас? Причем тут эти двое? Сделай что-нибудь, что это прекратить! — срываюсь и кричу на него, держа Дашу почти на руках.

— Кай, она не перейдет сейчас, — как можно более спокойно говорит он.

— О чём ты говоришь?! Ее рука…

— Ее рука уже абсолютно нормальная, — отвечает Михаил вместо меня.

Ногти обычные, даже сердце и то, бьется уже спокойно. Резко выдыхаю, понимая насколько сейчас был напряжён. Опускаю ее на кушетку, но продолжаю обнимать за плечи. Как-то спокойней, когда чувствую дыхание на своей груди. Неудовлетворение зверя растворяется в моем гневе и ярости, но я себя сдерживаю.