Поверить Кассандре
Шрифт:
Рассказчик продолжил повествование лишь после того, как выпил остатки водки.
– Вот чё она нагадала: мол возвышусь я, простой мужичок, над всей Рассеей – с Царём-батюшкой за одним столом сиживать буду, ан сдохну аки пёс шелудивый – пристрелють благородные господа, и в прорубь спустють! Хошь – верь, хошь – не верь, ан при ентих словах старухи, я тогда ошшутил как пули рвуть нутро… И холод – лютый, безмерный холод ледяной водицы… Ничаво-ничаво, Распутина голыми руками не взять – побегу откудова пришёл, назад, в Сибирь, токмо шишки завеють[83]. Схоронюся в какой-нить подизбице[84], али в дальний потаённый скит удалюся, куды бесам путь заказан…
– Вот
В ответ Распутин, как давеча под памятником Петру Великому, сунул руки подмышки и затрясся крупной дрожью, будто не грела его снаружи жарко натопленная печка, да изнутри – «Московская особая».
– Не пойду в Зимний. То-то и оно, Ефимыч, ежели я сам жив останусь, то ентим Папу наперёд всего уберегу, – медленно и хрипло сказал старец. – Та старая цыганка, будь она неладна, ведьма, нагадала: мол, быть мне убиту аккурат за год до гибели Государя нашего, Николая Александрыча, вместе с явонным семейством и всей Рассеей-страной вприкуску.
Глава 2
План его превосходительства
15 января 1913 г.
«Может, не стоило принимать близко к сердцу Верочкину писульку? Вон что может сотворить с человеком злое пророчество, причём, мы ведь не в тёмные века живём!» – так рассуждал Сергей Крыжановский, глядя на уснувшего Распутина, чья всклокоченная голова мирно покоилась в миске из-под клюквы. Алый ягодный сок придавал голове пьяного жутковатый вид – словно она отрублена.
Покидать трактир его превосходительство не спешил, хотя уже знал: больше от Гришки проку не будет – закончив рассказ, тот от любых предложений отказался наотрез, ибо слишком крепко вбил себе башку дурь, будто прячась и оберегая собственную никчемную жизнь, таким образом, спасает Императора и Россию.
«Определённо, теперь ему и от монаршего гнева придётся скрываться, и от убийц!»
Если с тем, куда именно, и как скоро направится Распутин, ясность присутствовала (фразочка про шишки и Сибирь у того вышла презабавная!), то свои собственные шаги Сергею Ефимовичу ещё предстояло наметить. И каждый шаг тщательно продумать. Он подозвал полового и заказал себе рюмку водки.
«Орден Мартинистов… Кое-что об этой организации можно припомнить из рассказов Семёна Семёнова, который знаком с кем-то из их числа … Название происходит от имени жившего в восемнадцатом веке французского философа-мистика Сен-Мартена. Во главе Ордена стоит Жерар Анкосс, или доктор Папюс, как он обычно представляется. Мартинисты отделяют себя от мирового масонства, цели их расплывчаты и вздорны – что-то вроде объединения людей всех стран – Вавилонское столпотворение, в общем… Это – мартинисты западные, что касается доморощенных российских, то, одно время в Санкт-Петербурге получили известность публичные лекции некоего господина Мёбеса, или ГОМа, как он себя именовал. Лекции носили сугубо оккультный характер, в них соединялось учение Каббалы с системой карт Таро. Означенный ГОМ сумел сколотить большую группу единомышленников, и они стали заниматься такими глупостями как спиритизм, телепатия и психометрия[85]. Участвовали в том и супруги Семён Васильевич с Верой Ивановной, однако последняя быстро охладела к учению ГОМа, лишь только выяснилось, что это учение носит выраженный антихристианский характер. Такова уж Верочка: тяга к мистике соединяется в ней с искренним Православием. Помнится, они с супругом тогда сильно повздорили на почве разногласий во взглядах,
Крыжановский вспомнил нахальную физиономию «напросившегося на знакомство» инженера, и пришёл к мнению, что знакомство стоит продолжить незамедлительно! Выпив принесённую рюмку, он расплатился с расторопным половым и вынул часы.
«Четверть седьмого утра – первым извозчикам уже пора появиться на улице!»
И точно, не успел его превосходительство высунуть на холод нос, как приметил медленно бредущую по улице лошадку, запряжённую в санки. Что касается возницы, он мирно дремал на облучке, всецело доверив умному животному выбирать путь самостоятельно.
– Есть чем укрыться, братец? – крикнул Сергей Ефимович, вскакивая в сани.
«Ванька» вздрогнул, просыпаясь, но седоку, разумеется, обрадовался.
– Эх, ма, а то, как же, ваше вашество! Лишний тулупчик у нас завсегда про запас имеется. Сугревайтеся на здоровье, барин, тулупчик-то теплюшший!
Из-под извозчичьего зада появился тулуп, который Сергей Ефимович принял с благодарностью, даром, что тот адски вонял псиной.
– На Бассейную, да поживей!
– Ваше вашество, а я вас ужо раз возил на Басейную, не серчайте, что сразу не признал, – заявил извозчик. – Тама, напротив вашего дома, оченно поганые людишки обитают, сквалыги, мать их! Честного человека так и норовят лишить трудовой копейки. Ежели ожидать прикажете – дозвольте мне в сторонке постоять… поодаль… саженей эдак… за сотню.
– Пожалуй! – согласился Сергей Ефимович. – А теперь трогай, отправимся в гости к этим твоим сквалыгам – нужное мне лицо как раз у них и обитает…
Домчались с ветерком. Извозчик, как и уговаривались, осадил кобылу, не доезжая до крыльца. Обернувшись к седоку, он умоляюще захныкал:
– Барин, не губите…, дозвольте здеся встать! А тулупчик-то не сымайте… Ножками туды-сюды враз и обернётесь…
Крыжановский полез в карман за деньгами, но его поспешно остановили:
– Апосля расплатитесь, кормилец, апосля…
Поплотнее запахнув тулуп и подняв ворот, Сергей Ефимович двинулся к кармановским апартаментам, где, по собственному заявлению господина Циммера, тот квартировал.
Дом самым неприветливым образом встретил посетителя – не успел тот преступить порог, как послышалось:
– Куда прёшь, образина?! А ну, пшёл через чёрный ход!
Окрик исходил, конечно же, от «любезного» господина Карманова, который, спустившись в вестибюль, только-только собрался отчитать за какое-то, одному ему ведомое упущение, дворника Абдаллу, а тут…
Поняв, что виной подобного обращения является извозчичий тулуп, Сергей Ефимович быстро скинул его. При этом движении на белоснежных манжетах бальной сорочки блеснули бриллиантовые запонки.
– Я разыскиваю господина Циммера, инженера. Не подскажете, где он квартирует?
В ответ вместо ожидаемых извинений и пояснений послышалось лишь тихое бурчание, что-то вроде: «Каков поп – таков приход»…
Обознаться-ошибиться всяк может. Но после того, как недоразумение разъяснилось, воспитанному человеку непременно положено извиниться. Иное поведение – не более чем бытовое хамство. За свои без малого полвека Сергей Ефимович ни разу не упускал случая поучить хама хорошим манерам. Более того – умел и любил это делать.