Повеса и наследница
Шрифт:
— До этого дело не дойдет.
— Такая опасность уже стоит у порога, — сказал Чарлз, выведенный из себя. — Ник, нельзя допустить, чтобы Джаспер получил наследство. Одна часть наследства уйдет на погашение его долгов, другая будет спущена на карты. В последнее время Джаспер все чаще играет в карты, не пройдет и года, как он останется без гроша.
— Знаю. Но это ничего не меняет — у меня нет ни малейшего желания жениться.
— Почему ты так настроен против брака?
— Во-первых, я с детства не люблю, когда меня вынуждают делать то, чего не люблю.
— Другими
— Называй это, как хочешь. — Николас глубоко вздохнул. — Конечно, мне не хочется, чтобы наследство досталось Джасперу.
— Тогда женись на своей Серене, — упрямо настаивал Чарлз. — Черт бы тебя побрал, Ник, не думал, что ты такой тупой. Она — само совершенство. Догадываюсь, что она внебрачный ребенок какого-то джентльмена, у простолюдинов не бывает носа такой формы. У нее хорошие манеры, она хорошо одета. Мне продолжить?
— Значит, ты предлагаешь мне брак по расчету.
— Но он ведь вам обоим выгоден. Тебе достанется состояние, она получит твое имя. Выждешь положенное время, скажем год, и отправляй ее на пенсию.
— Ты недооценил моего родителя. В его завещании имеется пункт, не известный никому, даже Джасперу. Какова бы ни была причина расторжения брака, кроме моей смерти, наследство достанется Джасперу. — Николас улыбнулся, заметив испуг на лице друга. — Отец воздвиг брачную тюрьму и вынес приговор — заточить меня в ней на всю жизнь. Я найду способ, как отменить этот пункт. Я должен найти его. А теперь давай больше не возвращаться к этой теме.
Чарлз остановил фаэтон перед Холлом и отказался переночевать у Николаса.
— Ник, я не хотел тебя обидеть.
— Пустяки, Чарлз. Я просто не люблю, когда меня учат, как жить. Я бы такого не позволил ни отцу, ни Джасперу, ни тебе, дорогой друг.
Чарлз широко улыбнулся:
— Ник, по правде говоря, я сам не прочь вступить в брак. Я лучше поеду, пока меня не начали разыскивать. Не хочется обидеть будущую тещу.
— Передай от меня привет леди Чидл и прими мои поздравления, если только я не опережаю события.
— Нет, все почти решено. Утром мне предстоит аудиенция у лорда Чидла — видишь ли, настала пора заключить сделку. Пенелопа уступчивая малышка, она хорошо со всем справится. Ник, следуй моему примеру, потом будет слишком поздно.
Чарлз плотнее укутался в плащ с капюшоном и натянул вожжи. Он щелкнул хлыстом, и лошади резво поскакали по дорожке, но он тут же остановил их.
— Стамп!.. — воскликнул он. — Я так и думал, что вспомню. Это фамилия Веспианов. На днях я видел объявление в газете «Морнинг пост» — в прошлом году в Париже умер пятый граф. Должно быть, твоя Серена приходится ему дальней родственницей. — Он помахал хлыстом, и фаэтон снова тронулся с места.
Николас прошел в библиотеку и затребовал несколько последних номеров «Морнинг пост». Пока Хью доставал из буфетной газеты и спешно разглаживал их, Николас налил себе бокал мадеры и стал думать о Серене.
Его мысли тут же вернулись к вчерашней сцене, когда Серена, точно распутная женщина, лежала на сене с распущенными волосами. Ее волосы казались золотистыми, как спелые колосья пшеницы, кремовая кожа раскраснелась.
Взглянув на часы, стоявшие на каминной полке, Николас убедился, что скоро пора обедать. Завтра он проследит за тем, чтобы никто не помешал их любовным утехам. Сегодня он постарается не думать, чем все это может кончиться.
Пришел Хью с кипой газет и сегодняшней почтой. Среди нее наконец-то оказалось и письмо от Фрэнсиса Элдона. Николас открыл его и улыбнулся, предвкушая добрые вести. Он просмотрел аккуратно исписанные страницы, и улыбка угасла на его лице. Когда он закончил читать, его лицо исказил гнев.
Следующим утром он ждал ее на ступенях парадного входа в Холл. Дождя не было, и Серена радовалась, что надела теплый шерстяной плащ поверх платья из бледно-голубого муслина. Когда она заметила статного Николаса, ее сердце затрепетало от волнения. Легко было сказать, что больше не будет ни одного поцелуя. В присутствии Николаса ее сила воли начала слабеть.
Не только вы горите желанием разобраться в этом деле. Эти слова он сказал, когда вчера прощался с ней. Волнение сменилось тревогой, затем ужасом, когда Серена увидела его лицо. На нем не осталось и следа от обычной беззаботной улыбки, его губы были сжаты, он хмурился, серые глаза смотрели холодно и, казалось, мерцали, точно шлифованный гранит.
— Николас, что случилось?
Серена нерешительно остановилась, их разделяла одна ступенька. Николас взглянул на нее сверху вниз, его взгляд неторопливо прошелся по ее лицу, шее, затем он оглядел ее с головы до ног. Ее сердце охватил ледяной холод.
— Николас?
— Входите. Кофе стынет, — резко ответил он и первым вошел в дом, не оставляя ей иного выбора, как следовать за ним. Серена торопливо передала Хью свою шляпку и плащ.
По уже установившейся привычке они сели друг против друга перед камином. На камине тикали часы. Солнце то выглядывало из стремительно плывших облаков, то скрывалось среди них, на блестевшем деревянном полу играли косые тени. Все знакомо, все находилось на прежних местах, тем не менее возникло какое-то неловкое ощущение.
Николас сдвинул брови, что придало ему вид задумавшегося дьявола. Длинные пальцы его правой руки выбивали неторопливую дробь на подлокотнике кресла. Николас сидел с непринужденной беспечностью, небрежно вытянув перед собой длинные ноги в начищенных ботфортах, однако явно чувствовалось, что он напряжен. Он напоминал сжатую пружину. Николас был готов к прыжку. У Серены возникло жуткое ощущение, будто она стала его добычей.
Настроение Николаса тревожило ее, тем более что он столь хорошо владел собой. Серена осторожно поставила недопитую чашку кофе на поднос, чтобы дрожавшие руки не выдали ее. Николас не дотронулся до своего кофе. Часы продолжали тикать.