Повеса в моих объятиях
Шрифт:
Колин оставил в покое ее сосок, и Пруденс издала стон разочарования, хотя даже не узнала свой голос. Но это длилось лишь секунду, потому что Колин тут же принялся за второй ее сосок. Одной рукой он ласкал ее грудь, а второй стаскивал платье ниже: талия, изгиб бедра, коленка… Рука его, остановившись у ее лодыжек, пошла вверх, скользя по коже: обратно к коленке, по внутренней стороне бедра, к лону, прикрытому панталонами, которые так удобно расстегивались снизу, и наконец обхватила сокровенное.
«О да! Нет! Да!»
Пруденс услышала слова
Пруденс забыла о своей невинности… впрочем, нет, она сознательно выбросила ее из головы, ей хотелось ощутить всю полноту запретного плода. Она хотела этого мужчину, хотела его всего…
Неподалеку раздался женский смех, вмешавшийся в их интимную сцену, разбив барьер из тьмы, окружавшей их. Они больше не были одни.
Колин почувствовал, как мисс Филби отпустила его волосы, и услышал краем уха ее встревоженный возглас:
– Простите, сэр!
Он выпрямился и сделал шаг назад, пытаясь взять под контроль чувства и тело. Дьявол, как же трудно это было, сделать!…
– Мне не следовало…
Колин опустил голову, собираясь с мыслями, он понимал, что сейчас ему придется извиняться так, как не приходилось никогда в жизни.
Когда он поднял глаза, мисс Филби уже и след простыл.
Глава 13
С горящим лицом и сердцем, выпрыгивающим из груди, Пруденс бежала к большому костру, словно за ней гналась, наступая на пятки, шайка пиратов во главе с Черным Кракеном. К несчастью, когда она добралась до безопасного круга света, ее собственные темные мысли никуда не улетучились.
Что она наделала? Что он наделал? Что это был за немыслимый, непостижимый, невероятный и совершенно неприемлемый поступок?
Ей никогда не доводилось испытывать ощущений, которые вызвали в ней его поцелуи, его прикосновения, его… проникновения. Пруденс начинала догадываться, что ей захочется повторить все заново, причем в ближайшее время. Пруденс подозревала, что если бы не вмешательство извне, она бы очень скоро захотела узнать, что это такое твердое упирается в нее из его штанов.
Нет, разумеется, она имела представление о строении мужского тела. Она ведь не дурочка какая-нибудь, кроме того, у нее был младший брат. Да и о взаимоотношениях полов она также была наслышана. Шанталь все время встречалась с одним-двумя, а то и более мужчинами. И из-за тоненькой стенки, отделявшей костюмерную от гримерки, Пруденс прекрасно слышала все охи-ахи. Она слышала куда больше, чем ей того хотелось, а богатое воображение дорисовывало остальное.
И если не считать собственной невинности, она не верила более ни в чью. Раньше ей вообще казалось сущей
Но, Боже правый, как же сильно она ошибалась. Только теперь Пруденс начинала понимать вздорную Шанталь!
Дрожа всем телом, не в силах унять неудовлетворенное желание, подчинившее себе ее бедное тело, испытывая волну удовольствия каждый раз, сжимая бедра, Пруденс стояла на самой границе света у большого костра, не готовая войти в круг и предстать перед людьми. Должно быть, на лице у нее все написано. «Я целовалась с мистером Ламбертом!» Для описания остального у нее попросту не находилось слов.
«Как я могла позволить ему делать все это со мной? Позволить? Да я бы умоляла его продолжить, если бы не решилась дара речи».
Она всегда так трепетно относилась к своей добродетели, для нее девственность была точно соломинка для утопающего – единственное, за что можно ухватиться в хаосе окружающей действительности, и сказать самой себе: «А ты все еще леди».
Но сейчас сомнения закрались в душу, словно воры, похитив навсегда покой из ее сердца. Интересно, а леди нравится, когда мужчины ласкают им грудь? А леди интересно лезть к мужчине в штаны, чтобы выяснить, что там упирается в живот?
– Детка, ты, наверное, чертовски устала, – услышала она голос в темноте, голос, обладатель которого, похоже, знал все на свете.
Пруденс подняла голову, всмотрелась во тьму и вздохнула с облегчением:
– Да, миссис Пом. Это был весьма богатый на события денек.
– Тьма всегда скрывает наши поступки и помыслы, верно?
Пруденс испуганно сглотнула и обняла себя руками за плечи.
– Вы находите? – Ее попытки сказать это естественным голосом с треском провалились.
Миссис Пом усмехнулась, но когда заговорила, в голосе ее не было осуждения.
– Я уложила ваших чад в повозке поменьше. Там же вы найдете соломенный тюфяк для себя и вашего джентльмена. Я положила детей посередине, так что никто ничего не подумает. Люди всегда жмутся друг к другу, по ночам на свежем воздухе становится прохладно.
– Да, спасибо, – осторожно сказала Пруденс. – Звучит заманчиво.
– Ну так ступайте спать. Завтра в городе почините свою убогую карету и поедете себе дальше. И помните, что дорога безжалостна к тем, кто не умеет отдыхать:
Пруденс кивнула и поплелась к маленькой повозке.
Когда Колин, следуя указаниям миссис Пом, которая, как ему показалось, прятала лукавую улыбку, нашел повозку с отведенным ему спальным местом и забрался внутрь, он увидел всех трех постояльцев мирно спящими. Успокоившись, он растянулся на своем тюфяке, накрылся шерстяным одеялом и положил ладонь тыльной стороной на глаза.
Главное, не думать о ней. Не вспоминать, какова она на ощупь и вкус.
Не вспоминать, как она отвечала на поцелуи, словно пыталась съесть заживо. Не вспоминать, как подалась навстречу, когда его пальцы проникли в нее.