Повешенный
Шрифт:
Голос языческого жреца набирал мощь, ему вторили остальные колдуны, стоявшие вокруг. Волны ужаса накатывали на Бахметьева, звериным чутьем чувствующего приближение жуткой, мученической смерти. И от отчаянья он воззвал уже не к Господу, отвернувшемуся от него, а к своим предкам — тем, кто взрастил родовой дар, ставший гордостью и защитой их семьи. Он понимал, что ему не победить всех колдунов, но хотя бы одного или двух он должен прихватить с собой.
И зов его был таким отчаянным, таким яростным, что в груди что-то отозвалось и полыхнуло, а жар начал разливаться по жилам. Но слишком медленно. Бахметьев чувствовал, что не успевает. Камень
С последними словами жреца, уже видя над собою занесенный серп, Бахметьев оторвал руку от камня и отправил огненный смерч в ближайших волхвов. Последней его здравой мыслью было сожаление о том, что проклятая ведьма стояла за его головой, и забрать ее с собой не удалось. А потом пришла такая дикая боль, что все человеческое в нем померкло…
Волхвы тонкой цепочкой растянулись по тропе, уводящей их через трясины все дальше от древнего святилища. Первым, под проливным дождем, шел Истислав, который обладал редким даром — читал леса и болота, как открытую книгу. Ни разу не случалось такого, чтобы он заплутал или ошибочно вышел в стороне от нужного места. При этом выбранный им путь всегда оказывался еще и самым коротким. А уж так, как он ходил по болотам, не умел больше никто — Истислав словно чувствовал их и легко обходил опасные места. И даже коварные болотницы его не трогали. Вот и сейчас молодой волхв уверенно вел отряд через просыпающиеся под теплым дождем топи, не обращая внимания на наступившую ночь — темнота никогда не была ему помехой.
Василиса вздохнула, окидывая взглядом товарищей, и украдкой смахнула рукавицей, то ли набежавшие слезы, то ли капли дождя. Пришли вшестером, уходят вчетвером… Двое товарищей — Еруслан и Златозар — навсегда остались лежать в святилище, отдав свои жизни и силы древним богам. Достойная смерть, почетная — о такой любому волхву только мечтать можно, но их гибель омрачала радость девушки от удачно проведенного в старом капище ритуала. И чрезмерная сила, влитая в него, немного пугала молодую жрицу — никогда еще на ее памяти человеческие жертвы богам не были такими обильными. Проклятый Бахметьев и здесь вмешался, невольно усилив продуманный волхвами ритуал прорывом своего родового дара. И теперь только лишь боги ведают, чем все закончится…
Что ж… они с братьями сделали все, чтобы душегубы больше никогда не принесли вреда живущим. Еще живыми их расчленили на части, чтобы омыть живой кровью древний алтарь. Но останки негодяев, принесенных в жертву богине смерти, не закопали, как при обычном ритуале. Погребальные костры в жертвенных ямах перед входом в святилище еще тлели, когда их закидали заранее приготовленными камнями. Вместе с останками жертв, положили заступы, которыми рыли ямы, и орудия ритуального убийства — клинки, серпы и топоры, которыми отсекали головы жертв. Потом вокруг ям разложили плоские камни — жертвенники и разбросали сломанные медные украшения, погнутые ножи, гвозди, замки и ключи. Все это затворило темные души покойников, оградив от них мир живых людей, и не дав негодяям превратиться в «беспокойных мертвецов».
Ну, а сами четыре головы, лежат теперь полукругом на шейных позвонках, повернутые искаженными от боли лицами, к страшному лику Мары. Богиня, получившая головы жертв, получила и полную власть над их душами, а забрав огромную жизненную
А вот с погибшими собратьями они поступили по-другому. Один из жрецов — Еруслан — был с почестями, бережно погребён перед тотемом Дажьбога, которому он служил с юности, а Златозара погребли в ногах доброй богини Мокошь. Раз уж так получилось, Василисе стоило заодно позаботиться и о будущем урожае, и о плодородии окрестных земель — рядом с телами волхвов она щедро рассыпала зерна овса и ржи, с примесью пшеницы, ячменя и проса. Сверху на тела собратьев положила по два перекрещивающихся серпа. Светлого вам посмертия, братья, и быстрого возрождения. Мы будем всегда помнить о вас…
—…Не нужно плакать, девочка — ласково погладил ее по плечу Володар, подошедший сзади. Старик всегда хорошо чувствовал, что творится у Василисы на душе, это было частью его личного дара — Своими слезами ты только расстраиваешь их. Это же огромная честь для любого волхва — послужить своей смертью на общее благо.
— Я понимаю…
— Видимо не совсем. Вспомни, какая трудная жизнь сироты была у Еруслана, сколько побоев он вынес от злых хозяев. Сама же лечила его хромоту и неправильно сросшиеся кости, ужасаясь от его шрамов. И разве он не заслужил нового возрождения с гораздо лучшей долей? Его смерть случилась в знаменательную ночь, замыкающую зиму и отворяющую весну — так нет ли в том божественного промысла самого Дажьбога?
— Ты так считаешь? — задумалась Василиса — А Златозар?
— Забыла уже, что он два года назад похоронил всю семью, умершую от осенней лихорадки? И родителей, и любимую жену, и пятерых малолетних детей.
— Помню… я тогда еще не вошла в полную силу, как лекарка, да и слишком поздно появилась в Костроме, им уже было не помочь.
— Вот и подумай: как ему после этого жилось? Смерть для Златозара — это избавление от душевных мучений и надежда на встречу с близкими.
— Ох, Володар, мне бы твою мудрость, как же хорошо ты все растолковал и успокоил меня! — искренне восхитилась лекарка — Выходит, зря я дуреха рыдала, только тянула их души назад своей тоской.
Василиса помялась немного и, наконец, спросила у мудрого жреца о том, что ее до сих пор беспокоило:
— Скажи, а тебя не пугает, что силы в ритуал влито слишком много? Не переусердствовали мы с жертвами? Сейчас только ночь, а уже заметно потеплело, и ветер переменился, принеся с собой сильные ветры и дожди. Уже очень сильно льет. Правильно ты настоял вернуться, не дожидаясь рассвета? Утром мы могли бы уже и не выбраться с болот. Пришлось бы отсиживаться в моей избушке, пока вода не схлынула.
Лекарка таратоли, стараясь выговориться. Володар с усмешкой шел вперед, тыкая посохом в трясину. Хоть и хорошо Истислав, а как говорится — «береженого боги берегут».
— Случилось как случилось — наконец пожал плечами волхв — нам остается лишь уповать на мудрость богов. Все знают о старом предсказании, что новое сильное наводнение будет в Петрополе через пятьдесят лет после екатерининского. Срок этот почти вышел, так почему не сейчас? А самозванцу хороший урок будет. Пусть все увидят, чего он стоит…