Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
– Благодарим за приглашение, постараемся.
– Что нужно, мы к вашим услугам.
– Большоя спасибо.
– Данила Терентьевич, прошу, зайдите к Павлу Ивановичу и дайте координаты следующих переселенсов.
– Хорошо, я приготовлю и передам.
– У вас всё в порядках дома, есть что кушать? Может, надо тёплой одёжи? Что не хватает – сообчайте, Данила Терентьевич.
– Благодарю, всё хватает, что нужно будет – сообчим, и спасибо за заботу.
– Ето наша обязанность – смотреть за гражданами.
– Да, ето важное дело. Ишо раз спасибо, Александр Николаевич.
– Ну, пока. Что нужно,
Мы вышли, Юрий Петрович нас проводил и рассказывает:
– Данила Терентьевич, вы помните, когда медсестра обошлась по-зверски?
– Да, помню, а что?
– Её глава вызвал, наказал и выгнал.
– Да, интересно.
Думаю, все структуры административны надо выгнать и поставить молодых заслуженных. У нас в Южной Америке, чтобы поступить на работу, перво принеси екзамен по обращением с клиентами и рекомендации, тогда получишь работу, а здесь бардак. К Селютину сколь раз обращался, всё ему некогды или нету его, на круглых столах он улыбается, вид показывает, что готов помогчи, но на самом деле всего избегает, сразу видать, что тип, он к добру не приведёт. А вот Яссенко Юрий Петрович – ето золотой парень, он спортсмен, военный отставной, прямой и порядошный, и в УФМС Кутергин Андрей Васильевич – ето тоже порядошный парень. А вот Бузычкин – етот что-то кроит, но вижу в нём опасность. Стал спрашивать у Алёши:
– Ты, Алёша, что-то подозреваешь с Бузычкиной стороны?
– Да нет, обходится как есть порядошно.
– А Селютин?
– Да всё нормально. – Думаю, ех, парень-парень, зелёной ты ишо, видать, ты горя не видал. – А вот, Алёша, когда-то спомнишь, что Бузычкин большую роль сыграет, и едва ли мы её выправим. – Он не понял, а толькя посмотрел на меня и ничего не ответил.
Тарасов Фёдор Васильевич часто заезжал ко мне и всё узнавал, как дела идут, и подсказывал, что делать. Был очень доволен, что я столь пробил, уже дело идёт к постройке деревни. Он предложил: у него брат Александра, большой предприниматель, и у него разного матерьяла для строительства есть, и он вообче строитель.
– Да, ето хорошо.
– А когда твои партнёры приедут?
– Через неделю.
– Ну вот, давай сделаем встречу.
– Отлично.
– Я знаю, что мой брат вам поможет, он и храм помог сделать в Белгороде. Ну вот, давайте что-то вместе сделать будем.
– Хорошо.
– Когда приедут, сообчишь.
– Обязательно.
– И ишо, Данила Терентьевич, у меня есть летописец, интересно бы он начал писать ваше возвращение на родину.
– Да, ето чудно.
– Вы согласны, чтобы он к вам приехал познакомиться?
– Да, пускай приезжает.
– Ну вот, отлично.
Приезжает летописец, Морев Валерий [317] , с нами пообчался, рассказал новости. Близко велись раскопки – бывшей город старинный, разбитый татарами, и у него хранятся старинные кресты, он пообещал свозить ребят на ети руины, и свозил. Софонию он подарил кресты, и вот чудно: ето не никониянски и не поморски, а именно наши. Вот ето радость, значит, мы на правильным пути.
20
317
Валерий
Я в АПК Кузнецову давно заказал трактора, и он меня торопил к трансакции, но я тянул, потому что не знал, хто будет брать: или Якунины, или губернатор. Но чичас известно: берёт губернатор. В субботу, когда пришли в АПК, мы втроём, Василий с нами, заходим к Севальневу Алексею Анатольевичу. Он подозвал Кузнецова, до круглого стола остаётся минут сорок, Кузнецов задаёт вопрос:
– Данила, сколь будешь тянуть с тракторами? Где деньги, а то трактор уже уходит.
– А я прошу, чтобы подождали. Спасибо за заботу, Юрий Андреевич.
– Да ты не тяни, время уходит. Будете брать, нет?
– Спрашивай теперь у губернатора.
– Ты что, шутишь, на самом деле?
– Да нет, губернатор не разрешил Якуниным брать трактора и сказал, он сам даст купить трактор.
– А что молчишь?
– А вы что, не знаете? Родионов был вместе.
– Мы ничего не знам. Ну, чичас будем решать.
– Слушайте, ребята, я не вижу поддоржки от Селютина, он обещается, но ничего не делает.
– Да ето Дудников слуга. Да плевать на него, мы без него всё решим, а ему накрутим.
Нас вызывают на круглый стол, приходим, все в сборе. Селютин норкой виляет, Родионов начинает:
– Вот план действия, подписано самим губернатором, с сегодняшнего дня в кажду субботу в десять ноль-ноль быть всем здесь, и будем решать все действия по переселению. Так, Данила Терентьевич, как насчёт оформление документов?
– Всё сдадено в УФМС в Белгороде.
– Селютин Виктор Фёдорович, как насчёт земли?
– Всё смерили, каки земли и где сеять. Да, вот план.
Стал показывать. Я вижу, вся земля по клочкям разбросана, в разных деревнях.
– А почему так, почему не один пласт?
– Нету, всё засеяно.
– Мы желаем её посмотреть.
– Хорошо, свозить, показать. Сколь всёй земли находится?
– Восемьсот сорок гектар.
– А для посеву озимней пшеницы?
– Двести пять гектар.
– Надо проверить.
– Дудников хочет помогчи, он пообещал землю приготовить и даже посеять. Да, кажется, уже сеют вам.
– Как так сеют нам? Нам не сообчили. Трах-бах – и посеяли? А с каким разрешением? Мы етот посев не принимаем.
– Почему, Данила Терентьевич?
– Все посевы у Дудникова плохия, оне посеют, а потом скажут: а староверы не умеют работать. Мы хотим всё сами сеять.
– Но у вас техники нету.
– Как нету, есть, спрашивайте у Евгения Степановича, он же говорил: будет.
– Но ето займёт время. Ну, решайте сами, вам виднея, как ето делается. Так, и вы не соглашаетесь принять етот посев?
– Категорически нет.
– Хочете, посмотрим?
– Но я вам докажу, кака ета работа.
– Хорошо, ждём результата. Севальнев, вы узнавали у Дудникова, сколь он просит за комплекс, что в Никольским?