Повесть из Исэ (Исэ моногатари)
Шрифт:
79
В давние времена был человек, который в разрушенном жилище цветы глициний посадил. Они цвели очень красиво. В конце марта, когда накрапывал дождь, он, цветов нарвав и их преподнося одной особе, так сложил:
"Промок я насквозь,
но все ж, невзирая,
нарвал я глициний!
Подумал - не много весенних
осталось уж дней..."
80
В давние времена проживал один вице-канцлер.
Себе устроив очень красиво жилище у реки Камогава в округе линии шестой, он там и поселился. В конце октября, когда во всем цвету пышнели хризантемы, когда клен красный тысячью цветов взору представлялся, созвав своих всех
Бывший тут же ничтожный старец107, внизу у деревянной галереи бродивший108, когда все кончили слагать, сложил.
"Когда ж успел
сюда прийти я в Сиогама?
И вам сюда б, челны...
Что в утренней тиши
за рыбной ловлей..."
Если поехать в провинцию Митиноку, то местностей красивых очень будет много. Но нет у нашего микадо, во всех шестидесяти слишком провинциях, такого места, чтоб похоже на Сиогама было. И вот поэтому тот старец, дворцом восхищаясь, и сложил: "Когда ж успел сюда прийти я в Сиогама..."
81
В давние времена жил один принц - принц Корэтака по имени. Дворец был у него в местности Минасэ в сторону туда - к Ямадзаки. И каждый раз, когда во всем цвету бывали вишни, он направлялся в этот дворец. В это время с собою брал обычно он кавалера, что служил начальником правого конюшенного приказа. Прошли года и поколения с тех пор,- давно уж это было, от чего и имя кавалера в забвение погрузилось109.
Однажды принц, не очень охоте предаваясь110, за вином все время сложением занимался стихов японских111. Вишни в замке у взморья Катано, где на этот раз происходила охота, были особенно красивы. Под сень этих дерев сойдя и наломав ветвей, украсив ими свои прически, все здесь бывшие - и высшие, и средние, и низшие - стихи сложили. Кавалер, начальником приказа конюшенного бывший, сложил.
"Если бы на свете
никогда не цвели
цветы вишни,
сердце волнений
не знало б весною..."
Так сложил он. А стихи другого:
"Лишь потому, что цветы
облетают,
милей они вдвое...
В суетном мире
что может быть долгим!"
таковы были.
Когда они, поднявшись из-под сени дерев, в обратный путь направились, смеркаться день стал. Тут люди, бывшие при принце, с поля - из Минасэ принесли вина. "Вино это давайте выпьем",- молвил принц, и все, отправившись искать хорошее местечко, до местности добрались, "Рекой небес" что называлась112. Вино принцу подносил тот кавалер - начальник конюшенного приказа. К нему принц обращаясь, проговорил: "Темой взяв, как мы с охоты у Катано сюда пришли к "Реке небес", стихи сложи и вместе с чаркой мне их преподнеси!" И тот сложил и принцу преподнес:
"Весь день на охоте
провел я в надежде
ночлег получить у "Ткачихи"...
И вот уже здесь я - в долине
"Небесной реки"..."
Так сказал он, и принц эти стихи несколько раз повторил, ответа же дать не мог он113... В свите служил Ки Арицунэ. И он ответил:
"Ткачиха ждет здесь друга,
который лишь однажды
приходит в целый год...
И нет той здесь, кто мог бы
ночлег тебе тут дать".
Вернувшись, все вошли во дворец. Здесь до поздней ночи вели за вином они беседу, пока принц-хозяин, опьянев, не собрался идти к себе. Луна - то было в одиннадцатый день - также уж клонилась к закату, отчего тот кавалер
"Не успели еще
налюбоваться тобой, о луна,
а ты уж прятаться хочешь...
О, гребни тех гор, если б вы,
ее не приняв, убежали!" 114
Почтительно от имени принца115 Ки Арицунэ:
"Вот, если б пики
все без исключенья
в равнину превратились...
Гор не будь гребнистых,
и месяц не зайдет!"
82
В давние времена наезжавший в Минасэ принц Корэтака однажды на обычную охоту туда отправился, и в свите у него был кавалер - начальник конюшенного приказа. Прошло несколько дней, и принц вернулся во дворец. Принца проводив, скорей к себе уйти думал кавалер, но тот - то жаловал вином, то собирался дать подарок116 - и не отпускал. И кавалер в беспокойстве:
"Себе не связал
и травы в изголовье...
Пусть даже ночь
как осенью будет,
сердце ж в тревоге..." 117
Так сложил он. Время было - конец марта. Принц, не отправляясь на покой, провел всю ночь.
Так приходил и служил принцу кавалер, как вдруг нежданно принц постригся и жить стал в месте, что прозывают Оно. Когда в январе кавалер явился поздравить принца, у подножья горы Ниэ снегу было очень много. Когда, с усилием добравшись до покоев принца, он предстал перед ним,- в унынии и скуке был тот печален очень, отчего и кавалер понемногу задержался, и они с принцем вели беседы, вспоминая то прежнее, то нынешнее. Но все же, как ни думал кавалер: "Служить бы принцу так хотелось мне",были у него дела официальные, не мог ему служить остаться он и, ввечеру собравшись в путь обратный,
"Забыв про все
"не сон ли это?" мнится...
Иль думал я когда
прийти тебя увидеть,
пробившись чрез снега?" 118
так сказал он и в слезах домой вернулся.
83
В давние времена жил кавалер. Сам низкого он звания был, но его мать была принцессой.
Мать эта проживала в месте, называемом Нагаока. Сын в столице на придворной службе был, отчего и не мог часто ее навещать. Единственным сыном он был у ней, и та печаловалась очень.
И вот однажды, в декабре, от нее письмо спешное пришло. Испуганный взглянул, но ничего особого там не было:
"Состаришься - наступит,
говорят, разлука
неизбежно...
И все сильней тебя я видеть
хочу, о сын мой!"
Так было там. Увидев это, он, на лошадь даже не успев усесться, отправиться решил и, весь в слезах, по дороге думал:
"О, если б не было на свете
разлуки неизбежной!
Хотя б для тех детей,
что молят
о жизни в тысячу веков..."
84
В давние времена жил кавалер. Тот господин, которому служил он с отроческих лет, в монахи постригся119. В январе непременно он навещал его. Была у него официальная при дворе служба, отчего не мог он постоянно того навещать. Однако приходил к нему все с тем же прежним сердцем.
Раз собралось у того много его прежних слуг - и мирян, и уже духовных. "Январь месяц - дело особое..." - хозяин заявил и пожаловал вином120. Снег, просыпанный как будто, падал и весь день не прекращался. Все, опьянев, стихи слагали, темой взяв: "Как мы заключены в снегу".
"Хотел с тобой бы быть,
но не иначе
как разделить себя пришлось бы...
От глаз не отступая
грудится снег,- как сердце хочет" 121.
Так сложил кавалер, и тот очень этим восхищался, сняв с себя одежду, он ему ее пожаловал.