Повесть, которая сама себя описывает

Ильенков Андрей Игоревич

То есть как — что?! То самое! Дарька, вот что.

Ольгович заторопился в дом. Постепенно добрался. Угли в печи догорали, жара стояла страшная, как в Африке, бардак еще страшнее, товарищи отсутствовали. Очень хотелось полежать и подождать, и он даже, несмотря на чувство

долга их разыскать, так бы и сделал, но лечь было буквально некуда, все было завалено каким-то фантастическим хламом, а наводить порядок не хотелось уж вовсе. Ольгович вышел из домика и поплелся искать дебоширов. И вот, когда поплелся, вспомнил, что к Дарьке-то он вчера поплелся с таким же трудом, а вот по поводу того, как доплелся, — полный провал в памяти.

А как входил в баню — вдруг вспомнил. А зачем же было ему входить в баню? В самом деле, зачем бы, кажется, входить в баню, если собрался к Дарьке? Если уж идти в баню, так логичнее после Дарьки, а не до. А? На! А то, что до Дарьки он не дошел, а сумел дотащиться лишь до бани, зашел туда отдохнуть и отрубился там, как распоследний барсук, и все на свете проспал.

Вот к таким печальным умозаключениям вынужден был приходить Олег. А раз уж он так лопухнулся, чего уж тем более можно ожидать от этих придурков? Вот и приходилось теперь шататься под тяжестью по сие время не покидающего его опьянения и козла.

Козла этого Олег узнал. Принадлежал он Ивану, но почему он, убитый, тащится ими, и что скажет Иван, а что папешник, и почему они до сих пор здесь, и где Дарька, и что творится лично с ним, а что вообще со всем окружающим миром — все эти вопросы оставались открытыми. Он пытался расспрашивать, но

говорил так плохо, что Стива, сам пьяный не по годам, только и сказал: «Э-э, да ты, ваше величество, нарезался!»

Пришли совсем поздно. Затащили добычу в жилище, подбросили дров в очаг и сразу сели пьянствовать. Хотели нажарить козлятины и нажраться до отвала, но надо было сдирать шкуру. Оставили это кровавое дело на потом, тем более что искушенный в охоте Стива сказал, что совсем свежее мясо очень жесткое, туша должна некоторое время полежать.

Олег прислонился спиной к стене и сполз на пол. Ему поднесли еще выпить. Он проглотил жидкость и, шатаясь, вскарабкался на заваленную хламом кровать, где, несмотря на грохот музыки и твердые предметы под боком, сейчас же уснул.

Очнулся Олег с ужасной головной болью, совершенно обессиленный. Он с трудом приподнял голову и снова уронил, успев заметить, что товарищи, по-богатырски скрюченные, раскинулись на полу в луже блевотины. Его тоже затошнило и вырвало тут же на кровать. В ушах звенело. Он сполз с кровати, но встать на ноги не смог. Дополз на четвереньках до печи, из полуоткрытой дверцы которой падали красноватые отсветы на пол. Он вздрогнул и посмотрел вверх. Вьюшка была закрыта. Олег понял, что рвало их не от перепоя. С удесятеренной силой ползком рванулся к двери и изо всех сил ударился лбом в доску. Дверь не подалась, а снаружи лязгнуло железо. Значит, запор захлопнулся снаружи.

Олег стал лихорадочно думать, что же будет дальше. И понял что. Ужасно не хотелось.