Повесть о чекисте
Шрифт:
Низко сидящий, хищно вытянутый по корпусу двухтрубный корабль был действительно красив. Отрабатывая внешним винтом, тихо, но очень точно, «РВ-204» коснулся пирса и замер. Матросы соскочили на пирс и завели швартовы на пал.
По спущенному трапу поднялись на корабль фрау фон Троттер, Вагнер и Купфер. Остальные остались на пирсе.
Увидев здесь же, среди встречающих Лизхен, Николай молча кивнул Рябошапченко и пошел к механическому цеху.
Оболочка наполнителя и капсюль взрывателя были выполнены
— Три дня! Всего три дня в нашем распоряжении... Успеть бы, Иван Александрович!
Николай завернул изделие Берещука в газету и, пользуясь тем, что вся дирекция была на пирсе, пошел к себе в кабинет, но передумал и вышел через проходную в город. Здесь стояла машина Загнера, на которой профессор приехал на завод. Николай подошел к шоферу:
— Привет, герр Беккер! — поздоровался он. — К вам большая просьба, стоимость горючего я оплачу: на Дерибасовскую и обратно! — видя, что Беккер колеблется, он добавил: — Вагнер задержится еще минут на сорок, не меньше...
Беккер переложил сигарету из одного угла рта в другой. Ему не хотелось ехать, но обещание Гефта уплатить за бензин, видимо, пересилило, и он включил зажигание.
Николай вернулся на завод, когда дирекция еще была на пирсе. Он позвонил Рябошапченко и поручил ему оформить денежный документ на приобретение баббита. Деньги были нужны на снаряжение и отправку Глаши. Он представил себе кислую физиономию Гнесианова, когда ему придется подписать акт, и рассмеялся.
День прошел в осмотре двигателя «РВ-204» и в составлении дефектной ведомости.
Вечером, едва дождавшись времени, когда, по его расчетам, он мог застать Лопатто дома, Николай нанял извозчика и поехал на Мясоедовскую.
Открыл ему дверь профессор.
Николай развязал пакет, сказав:
— Надеюсь, что рекламации не будет!
Лопатто взял в руки корпус наполнителя и капсюль, внимательно осмотрел их и улыбнулся:
— Золотые руки! Признаться, Николай Артурович, я питаю какую-то страсть к рабочим рукам умельца. Если бы не упорство моей жены, я поставил бы у себя в кабинете токарный станок...
— Эдуард Ксаверьевич, обстоятельства складываются так, что... Словом, эта «игрушка» необходима срочно...
— Какой тоннаж судна? — спросил профессор Лопатто.
— Около двух тысяч тонн...
Взвесив на руке оболочку наполнителя, профессор в раздумье сказал:
— Должно быть достаточно... — помолчав, Эдуард Ксаверьевич снова спросил: — Два дня можете подождать?
— Послезавтра в это время?
— Хорошо. Приходите послезавтра.
Лопатто проводил Николая в прихожую и запер за ним дверь.
Только на Старо-Портофранковской улице ему удалось поймать извозчика и подрядить его на Коблевскую.
В
— Жжешь ты меня! Жжешь!..
Николай перешел на другую сторону улицы и, переждав минут пятнадцать, снова пошел к дому, но услышал из подворотни:
— Жжешь ты меня!.. Жжешь!..
«Хотя бы ты сгорел наконец!» — с досадой подумал Николай и медленно пошел в сторону Новобазарной площади, не торопясь вернулся и еще издали услышал звук поцелуя и:
— Жжешь ты меня!.. Жжешь!..
Не выдержав, он шагнул в подворотню и прорычал:
— Ваши документы!
Женщина бросилась в сторону двора, а мужчина, чуть не сбив Николая с ног, выскочил на улицу.
Николай подошел к окну и заглянул в щель светомаскировки: поставив на швейную машину осколок зеркала, Глаша с постным лицом святоши примеряла черный платок.
Он постучал. Погасив свет, Глаша подошла к окну, отвернула светомаскировку и, узнав его, пошла открывать.
Уже в комнате он увидел на Глаше гайтан с крестом.
— Как с пропуском? — спросил он.
— Комиссар заявление принял, сто марок тоже. Обещал завтра...
— Не спрашивал, почему вы хотите ехать именно в Балаклею?
— Спрашивал. Я ему показала письмо от тетки Раисы. Он прочел, говорит: «фронт близко!» А я ему на стол сто марок и, как вы меня учили, обещала двести. Черт с тобой, говорит, попадешь к русским — проторгуешься!
— Поздравляю, Глаша, с успехом. Вот вам тысяча марок на мануфактуру. Купите три-четыре отреза. В Балаклее можете их продать и деньги использовать по своему усмотрению. Жить-то вам нужно. Молитвы переписали?
Глаша достала из-под матраса книжицу:
— Вот. Не очень разборчиво, как умею...
Николай перелистал страницы, исписанные угловатым детским почерком Глаши, и остался доволен.
— Между строк я впишу подробную информацию. Вы должны сообщить офицеру разведки, которому передадите эту книжицу из рук в руки, что проявить тайнопись можно десятипроцентным раствором хлорного железа. Повторите, Глаша.
— Проявить тайнопись можно десятипроцентным раствором хлорного железа...
— Хотя нет. Хлорного железа может под рукой не оказаться или спутают его с хлористым... Лучше я дам вам с собой флакончик с раствором и справку из поликлиники, что вы страдаете кровотечениями из носа. Понимаете, Глаша, раствор железа будет у вас как кровоостанавливающее средство.
— Понимаю.
— Но кроме тех сведений, которые будут в этой книжке, вы должны выучить наизусть цифры, я вам написал... — Николай вытащил из внутреннего кармана узкую ленту бумаги, испещренную четырехзначными цифрами. — Вот, Глаша. Вам придется хорошо запомнить эти цифры, а запись сжечь...