Повесть о доме Тайра
Шрифт:
Как осенью луна скрывается в облаках, так в тучах Пяти грехов мгновенно сокрылись, рассеялись бессчетные сонмы будд в небесах; как гонимые ветром ночные звезды, рассыпались развеянные вихрем Десяти прегрешений [447] драгоценные камни ожерелья [448] , украшавшего священную грудь, — символы Сорока Одного обета; дым заполнил все поднебесье, языки пламени непрерывно вздымались ввысь. Ближние, видевшие сей огнь, в ужасе отвращали взор; дальние, услышав о сей беде, содрогнулись от страха! Из священных свитков вероучения Хоссо и Санрон [449] не уцелел ни один, — все погибли! Казалось, ни в Индии, ни в Китае, не бывало худшего поругания святого вероучения!
447
...развеянные вихрем Десяти прегрешений... — Буддизм фиксирует десять тяжких грехов, которые могут быть вызваны тремя причинами — 1) поступками, 2) словами и 3) помыслами. К первым относятся — убийство живых существ, воровство, блуд; ко вторым — ложь, двуличие, сквернословие, суесловие; к третьим —
448
...драгоценные камни ожерелья... — На груди изваяния Будды часто изображено ожерелье из многих камней. Они символизируют сорок один обет, который дают верующие, вступая в лоно буддийской церкви.
449
Хоссо и Санрон... — Доктрины буддийских сект Хоссо и Санрон (обе относятся к северному буддизму, Махаяне) проникли в Японию раньше других, в VII—нач. VIII вв. Проповедниками вероучения Хоссо стали монах Досё (630—702), ездивший в Китай в 653 г. и учившийся непосредственно у знаменитого китайского буддиста, ученого и путешественника Сюань Цзана, а также монах Гэмбо (ум. в 746 г.), ездивший в Китай в 717 г. и после возвращения в Японию превративший монастырь Кофукудзи в цитадель вероучения Хоссо.
Секта Санрон также относится к наиболее древним школам буддизма как в самой Индии, так и в Японии. Первыми проповедниками вероучения Санрон в Японии стали корейские монахи еще в начале VII в. (в 621 г.). Однако из-за доминирующего влияния секты Хоссо секта Санрон вскоре заняла довольно скромное положение среди других буддийских сект.
Первое изваяние Будды, воздвигнутое великим индийским Царем Удэном [450] из червонного золота, было размером всего лишь в рост человека. Статуя Будды, вырезанная из благоуханного сандалового древа богом Бисюкацумой [451] , покровителем ремесла и искусств, тоже была обычных размеров. А изваяние в Великом Восточном храме было единственным во всем нашем греховном мире, второго такого не сыщешь нигде на свете! Казалось, оно будет выситься вечно! Теперь же во прахе и пыли лежала священная статуя, надолго повергнув в скорбь души людские! Мнилось: в испуге встрепенулись, взроптали Четверо Небесных владык во Падениях Брахмы и Индры, Восемь богов-драконов в морях, стражи ада и демоны в преисподней! А великий бог Касуга, покровитель вероучения Хоссо, — что испытал он в эти мгновенья? Недаром потемнела, изменила свой цвет роса на равнине Касуга, а в завыванье ветра на вершине горы Микаса слышались горестные стенанья!
450
Индийский царь Удэн (санскр. Удаяна) — легендарный царь, правивший в Центральной Индии, современник Шакья-Муни (V в. до н. э.). Согласно легенде был столь ревностным буддистом, что заболел от горя, когда Шакья-Муни покинул землю и вознесся на небеса. Желая утешить царя, придворные вырезали статую Будды из благоуханного сандалового дерева. Отсюда будто бы пошло создание скульптурных изображений Будды в Индии.
451
Бисюкаиума — один из божественных слуг бога Индры, покровитель ремесла и искусств.
Если же сосчитать, сколько народа приняло смерть в огне, — то в монастыре Тодайдзи, на втором ярусе Великого Восточного храма, погибло свыше тысячи семисот человек, а в обители Кофукудзи — более восьмисот. Многие погибли и в других храмах — здесь более пятисот, там — более трехсот, а всех вместе — свыше трех с половиной тысяч. Да вдобавок больше тысячи монахов пали в сражении; из них многие полегли у ворот храма Ханняд-зи, другим же отрубили голову и отвезли эти головы в столицу.
В двадцать девятый день князь Сигэхира, предавший сожжению Нару, возвратился в столицу. Радовался один лишь Правитель-инок, ни следа не осталось от его гнева. Императрица, государь-инок Го-Сиракава, прежний государь Такакура, канцлер и все придворные горевали: «Пусть бы наказали непокорных монахов, но разве можно губить святые храмы?» Разнеслись было слухи, что головы монахов сперва пронесут по улицам, а потом развесят у врат темницы, но слишком велика быля скорбь из-за гибели Великого Восточного храма и монастыря Кофукудзи, и этого решили не делать, а побросали головы куда придется, в пруды и канавы.
Некогда император Сёму собственноручно начертал августейшей кистью: «Пока процветает мой храм, будет процветать и страна: придет в упадок мой храм, — погибель ждет и страну!» Оттого и казалось, что теперь государство непременно погибнет.
Злосчастный год миновал и наступил Новый, 5-й год Дзисё.
СВИТОК ШЕСТОЙ
1. Кончина прежнего императора Такакуры
Не утихала военная смута в восточных землях; погибли монастыри и храмы в Южной столице; по сей причине в первый день Нового 5-го года Дзисё в императорском дворце отменили церемонию Утреннего приветствия, император не выходил к придворным. Не слышно было музыки, не исполнялись пляски буга-ку не явились жители селения Кудзу из ёсино, никто из вельмож Фудзивара не прибыл с поздравлениями во дворец, ибо в Наре сгорел храм, посвященный богу-покровителю их семейства. Отменили большое пиршество, которым обычно отмечали второй день Нового года, придворные, мужчины и женщины, ошеломленные гибелью, постигшей и закон Будды, и законы царствующего дома, затаились, погрузившись в молчание. Мрачно, уныло было во дворце.
— В предыдущей жизни я соблюдал все Десять заветов Будды и в награду за это удостоился высокого звания повелителя десяти тысяч колесниц. Четыре поколения императоров — мои сыновья и внуки — унаследовали мой императорский трон... Как же случилось, что меня полностью отстранили от участия в делах государства и приходится мне бесплодно проводить дни и годы? — с горечью говорил государь-инок Го-Сиракава.
А на пятый день той же первой луны всех священнослужителей Южной столицы Нары лишили духовного сана, запретили участвовать в богослужениях, совершаемых во дворце, отняли должности и приходы. Многие монахи, и молодые, и старые, погибли, пронзенные стрелами, порубленные мечами,
Это был пастырь редкостной доброты. Однажды, услышав пение кукушки, он сложил стихи:
Кукушка лесная,отрадны напевы твои —в урочную поруузнаю о весне желанной,вдалеке заслышав твой голос!..С тех пор преподобному Ёэну дали прозвание Радости Вестник.
Тяжко было на душе у прежнего императора Такакуры. В позапрошлом году отца его, государя-инока Го-Сиракаву, заключили в усадьбу Тоба, в прошлом году убили брата, принца Мотихи-то; вслед за тем перенос столицы поверг в смятение весь мир. Из-за всех этих прискорбных событий государь захворал, прошел слух, что ему все время недомогалось. Когда же он услыхал о гибели Великого Восточного храма и монастыря Кофукудзи, болезнь и вовсе его сломила, и на четырнадцатый день первой луны, в тот же 5-й год Дзисё, к несказанному горю государя-отца, он в конце концов скончался в Рокухаре, в Усадьбе у Пруда.
Двенадцать лет царствовал Такакура; на всю страну, вширь и вдаль, простиралось его милосердное правление. Он возродил дух человеколюбия, о котором толкуют «Ши цзин» и «Шу цзин» [452] , воскресил заповедь «Правя миром, облегчать бремя народа». Но, увы, даже архаты, святые подвижники, владеющие искусством преображения, постигшие Шесть Путей и Три Откровения [453] и те не властны избежать смерти! Да, смерть неотвратима в сей печальной юдоли, и все же кончина императора Такакуры была столь невосполнимой утратой, что никакие доводы разума не могли служить утешением!
452
Он возродил дух человеколюбия, о котором толкуют «Ши цзин» и «Щу цзин»... — «Ши цзин» («Книга песен») — собрание китайских народных песен и ритуальных гимнов (XI—VII вв. до н. э.). «Шу цзин» («Книга истории») — описание древнейшего (полулегендарного) периода китайской истории. Обе книги входят в конфуцианский канон. Человеколюбие, гуманность (кит. «Жэнь», яп. «Дзин», «Нин»), так же как долг (кит. «и», яп. «ги»), — основные категории конфуцианской этики. Под человеколюбием понималось дружеское отношение образованных, мудрых людей друг к другу, соблюдение своего человеческого достоинства и уважение достоинства в другом человеке. Долг понимался как обязанности человека перед собой, людьми и обществом.
453
Три Откровения — способность провидеть прошлое, настоящее и будущее и полностью освободиться от всех страданий; Шесть Путей — вышеперечисленные Три Откровения плюс способность слышать голоса всех живых существ, знать и понимать их помыслы, обладать даром волшебных преображений.
В ту же ночь тело покойного государя перенесли в храм Чистоты и Покоя, Сэйгандзи, у подножья Восточной горы Хигасиямы, и вместе с дымом погребального костра вознесся он к небу, как весенний туман. Преподобный Кёкэн поспешил спуститься со Святой горы, чтобы принять участие в похоронах, но опоздал; увидев, что тело государя уже обратилось в прах, он сложил стихи:
Твой царственный выезд я прежде не раз созерцал — сколь горестно ныне услышать, что в путь ты пустился, откуда не будет возврата!А некая женщина [454] , услышав о кончине императора Такакуры, выразила свои чувства в таких стихах:
Казалось, вовекине меркнуть сиянью небес...Сколь горестно нынеоб этой кончине услышать,узнать, что луна закатилась!Покойному государю исполнился двадцать один год. В сердце своем он соблюдал Десять заветов, в деяниях — Пять Постоянств, строго придерживался порядков, предписанных ритуалом. Это был мудрый правитель, явившийся в наше гиблое время, и потому все люди так оплакивали его кончину, словно разом померкли луна и солнце. Но, увы, так уж устроен мир человеческий — здесь тщетны мольбы и горестны судьбы!
454
А некая женщина... — Стихотворение принадлежит известной поэтессе XII в. Укё-но Дайбу, состоявшей в свите императрицы Кэнрэймонъин.
2. Осенний багрянец
«Покойный государь был сердцем так добр, так всеми любим, что сами блаженные микадо годов Эиги и Тэнряку [455] и то навряд ли превосходили его!» — твердила молва. Обычно все государи, прославленные мудростью и праведными деяниями, научаются различать зло и добро лишь в зрелые годы; этот же государь с самых юных, младенческих лет отличался удивительно добрым нравом.
В минувшие годы Сёан, — в ту пору Такакура только вступил на престол и лет ему было, верно, не более десяти, — он питал особенное пристрастие к багряным осенним листьям. По его приказанию в северном углу дворцовой ограды насыпали горку и посадили клены, листва которых особенно красива осенней порой; он назвал эту горку Холм алых кленов и готов был целыми днями без устали любоваться прекрасным зрелищем. Но как-то раз ночью холодный осенний вихрь сорвал с деревьев красный наряд и палая листва беспорядочно усыпала все кругом. Утром дворцовые слуги, желая убрать сад, подмели и выбросили все листья, а остатки ветвей и листвы сгребли в кучу, развели костер близ Швейной палаты и стали греть на этом огне сакэ, ибо дул ветер и утро было холодное. Дворцовый курандо поторопился выйти в сад раньше государя, глядит — а листьев нет и в помине!
455
...микадо годов Энги и Тэнряку... — Имеются в виду императоры Дайго и Мураками (X в.). Феодальная историческая традиция изображает время правления этих императоров как некий «золотой век» в истории Японии.