Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 1

Сикибу Мурасаки

Принц Весенних покоев (будущий имп. Рэйдзэй) – сын Фудзицубо

Дама с Шестой линии, миясудокоро (Рокудзё-но миясудокоро), 28-29 лет, -возлюбленная Гэндзи

Жрица Исэ (будущая имп-ца Акиконому), 13-14 лет, – дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо

Особа по прозванию Утренний лик (Асагао) – дочь принца Сикибукё (Момодзоно)

Молодая госпожа из дома Левого министра (Аои), 28 лет, – супруга Гэндзи

Третья принцесса – дочь имп. Кирицубо и наложницы Кокидэн

Госпожа Оомия (Третья принцесса) – супруга Левого министра, мать Аои и

То-но тюдзё

Укон-но дзо-но куродо – приближенный Гэндзи, сын Иё-но сукэ

Принц Сикибукё (Момодзоно) – брат имп. Кирицубо, отец Асагао

Гэн-найси-но сукэ – придворная дама имп. Кирицубо

Левый министр – тесть Гэндзи

Маленький господин

из дома Левого министра (Югири), 1-2 года, – сын Гэндзи и Аои

Юная госпожа из Западного флигеля (Мурасаки), 13-14 лет, – воспитанница, затем супруга Гэндзи

Самми-но тюдзё (То-но тюдзё) – сын Левого министра, брат Аои, первой супруги Гэндзи

Сайсё – кормилица Югири

Сёнагон – кормилица Мурасаки

Корэмицу – приближенный Гэндзи, сын его кормилицы

Особа из покоев Высочайшего ларца (Обородзукиё) – дочь Правого министра, сестра Кокидэн, тайная возлюбленная Гэндзи

Правый министр – отец Кокидэн и Обородзукиё

После того как в мире произошли перемены [1] , у Гэндзи появилось немало причин досадовать на судьбу, и – потому ли, а может, еще и потому, что слишком высоко было его новое положение, – он воздерживался от легкомысленных похождений, отчего множились сетования его истомленных ожиданием возлюбленных и – уж «не возмездие ли?» (72) – не знало покоя его собственное сердце, снедаемое тоской по той, единственной, по-прежнему недоступной. С тех пор как Государь ушел на покой, Фудзицубо жила при нем, словно обычная супруга, а поскольку мать нынешнего Государя – потому ли, что чувствовала себя обиженной, или по какой другой причине – почти не покидала Дворца, у нее больше не было соперниц и ничто не омрачало ее существования. Ушедший на покой Государь по разным поводам устраивал изысканнейшие увеселения, о которых слава разносилась по всему миру, так что его новый жизненный уклад был едва ли не счастливее старого. Вот только тосковал он по маленькому принцу Весенних покоев [2] . Обеспокоенный отсутствием у него надежного покровителя, Государь весьма часто прибегал к помощи господина Дайсё, и тот, как ни велико было его смущение, не мог не радоваться.

1

После того как в мире произошли перемены… – Император Кирицубо передал престол наследному принцу (имп. Судзаку), сыну Кокидэн. Новым наследным принцем был назначен малолетний сын Фудзицубо (будущий имп. Рэйдзэй). Гэндзи получил чин дайсё в Личной императорской охране

2

Вот только тосковал он по маленькому принцу Весенних покоев. – Наследному принцу не полагалось покидать Дворец, куда отрекшийся от престола Государь уже не имел доступа

Да, вот еще что: дочь той самой особы с Шестой линии – Рокудзё-но миясудокоро и умершего принца Дзэмбо готовилась стать жрицей святилища Исэ [3] . Мать ее, понимая, сколь изменчиво сердце господина Дайсё, давно уже подумывала: «А не отправиться ли и мне вместе с дочерью под предлогом ее неопытности?» Слух о том дошел до ушедшего на покой Государя.

– Эта особа занимала самое высокое положение при покойном принце и снискала его особое благоволение. Жаль,что ты не проявляешь заботы о ее добром имени, обращаясь с ней, как с женщиной невысокого звания. О будущей жрице я пекусь не меньше, чем о собственных дочерях, поэтому твое пренебрежительное отношение к ее матери вдвойне заслуживает порицания. Ты наверняка станешь предметом пересудов, коль и впредь будешь подчинять свое поведение случайным прихотям, – говорил Государь, неодобрительно глядя на Гэндзи, а тот, сознавая его правоту, стоял перед ним, смущенно потупившись.

3

…готовилась стать жрицей святилища Исэ. – Вступление на престол нового императора сопровождалось заменой жриц в синтоистских святилищах Камо и Исэ. Жрицей могла стать дочь, реже – внучка императора

– Веди же себя со всеми ровно, стараясь не делать ничего, что могло бы оскорбить твоих возлюбленных и навлечь на тебя их гнев, – наставлял его Государь, а Гэндзи думал: «О, когда б он ведал о самом главном моем преступлении!» Совершенно подавленный этой мыслью, он вышел, почтительно поклонившись.

Увы, его безрассудное поведение и в самом деле повредило как доброму имени миясудокоро, так и ему самому, и, узнав о том, Государь счел своим долгом выказать ему свое неудовольствие.

Разумеется, Гэндзи сочувствовал женщине и хорошо понимал, что она достойна лучшей участи, однако не предпринимал ничего, чтобы открыто признать их связь. Поскольку же сама миясудокоро, стыдясь некоторого несоответствия в возрасте [4] ,

держалась весьма принужденно. Гэндзи, приписывая эту принужденность нежеланию вступать с ним в более доверительные отношения, оправдывал таким образом свое бездействие и продолжал пренебрегать ею даже теперь, когда все стало известно ушедшему на покой Государю, да и в целом мире не осталось ни одного человека, для которого их союз был бы тайной.

4

…стыдясь некоторого несоответствия в возрасте… – Рокудзё-но миясудокоро была лет на восемь старше Гэндзи

Слух о печальной судьбе миясудокоро дошел до особы по прозванию «Утренний лик» – Асагао, и, твердо решив: «Не уподоблюсь ей», она перестала даже кратко отвечать на письма Гэндзи. Вместе с тем Асагао не проявляла по отношению к нему ни неприязни, ни пренебрежения, что укрепляло Гэндзи в мысли о ее исключительности.

В доме Левого министра, разумеется, недовольны были сердечным непостоянством Гэндзи, но открыто своего возмущения не выказывали отчасти потому, что сам он ничего не скрывал и упрекать его просто не имело смысла.

Весьма тяжело перенося свое состояние, молодая госпожа чувствовала себя слабой и беспомощной. Все это было внове для Гэндзи, и он не мог не умиляться, на нее глядя. Домашние радовались, но в то же время, волнуемые дурными предчувствиями, заставляли госпожу прибегать к различного рода воздержаниям.

В те дни сердце Гэндзи не знало покоя, и он нечасто навещал своих возлюбленных, хотя и не забывал о них.

Тут подошло время и для смены жрицы святилища Камо [5] , на чье место должна была заступить одна из дочерей Государыни-матери, Третья принцесса. Эту принцессу и сам Государь, и Государыня-мать жаловали особой любовью, поэтому многие опечалились, узнав о том, что ей придется занять столь исключительное положение в мире, но, увы, среди прочих принцесс подходящей не нашлось.

5

…подошло время и для смены жрицы святилища Камо… – см. примеч. 3 к данной главе

Порядок проведения церемоний редко выходит за рамки соответствующих священных установлений, однако на этот раз все положенные обряды были отмечены особой торжественностью. Немало нового было добавлено и к ритуалам празднества Камо, обычно ограниченным строгими предписаниями, и оно вылилось в зрелище, невиданное по своему размаху. Многие видели в этом дань достоинствам будущей жрицы. Число сановников, сопровождавших ее в день Священного омовения [6] , не превышало принятого установлениями, зато для этой цели были выбраны самые влиятельные лица, известные своими заслугами и красотой, причем все, начиная от их платьев и кончая седлами и прочим снаряжением, было подготовлено с величайшим тщанием. По особому указу в свиту включили и господина Дайсё. Желающие полюбоваться церемонией заранее позаботились о каретах, поэтому в назначенный день Первая линия была забита до отказа и шум стоял невообразимый. Убранство смотровых помостов [7] свидетельствовало о разнообразных вкусах их устроителей, края рукавов, выглядывающие из-за занавесей, уже сами по себе представляли собой редкое по красоте зрелище.

6

…сопровождавших ее в день Священного омовения… – Обряд Священного омовения жрицы совершался на реке Камо незадолго до празднества Камо. Обряд проводился дважды. После Первого омовения жрица Камо переселялась во Дворец, где жила в отведенных ей покоях до Второго омовения, после которого ее отправляли в обитель на равнине Мурасаки (к северо-востоку от столицы), где она жила в течение года, соблюдая строгое воздержание, после чего ее перевозили в святилище Камо, где она оставалась до тех пор, пока на престол не взойдет новый император (или пока не скончается кто-то из ее родственников, по которому она должна соблюдать траур). В данном случае речь идет о Втором омовении

7

Убранство смотровых помостов… – Помимо карет, которые во время празднества стояли вдоль дороги, по обочинам сооружались временные помосты, с которых также любовались процессией

Молодая госпожа из дома Левого министра редко выезжала на подобные празднества, да и самочувствие ее в последние дни оставляло желать лучшего, но прислужницы ее взмолились:

– О, не отказывайтесь! Если мы поедем одни, чтобы полюбоваться зрелищем украдкой, оно потеряет для нас всю свою прелесть! Подумайте, ведь совершенно чужие люди приедут, чтобы посмотреть на господина Дайсё, даже низкие жители гор привезут из дальних провинций своих жен и детей. И всего этого не увидеть?!

– Сегодня вы чувствуете себя неплохо, поезжайте, а то дамы ваши совсем приуныли… – поддержала их госпожа Оомия, и тотчас отдали распоряжение готовить кареты к выезду.