Повесть о Монахе и Безбожнике
Шрифт:
Если б он мог прямо в глаза сказать эти слова самому Мовсию, то тот наверняка бы согласился с ним. Отчаяние, что владело Императором, не саднило, словно свежая рана, а напоминало о себе привычной тупой болью, к которой требовалось относиться со смирением. Он бы и терпел безропотно, если б знал, что это воля Кархи, но как раз в этом уверенности у него не было. Оттого испытываемая им боль прочно связалась с унижением. Он ощущал его как камень, заполнивший грудь. Появившись там, глыба стояла твердо, и об нее разбивались все волны
«Смирение, смирение….», — повторял он себе, но волны все вздымались и бешено колотили в появившейся в груди камень..
А он был крепок.
Перед своими людьми Император не показывал растерянности, но перед самим собой он не мог не признаться, что не знает, что делать дальше. Два голоса, что поселились в его голове, дергали его в разные стороны и поэтому потихоньку, день за днем он сползал в состояние близкое к панике, когда решения принимаются одно за другим и ненужность их очевидна уже через мгновение. От понимания этого он злился все больше и больше. А ведь отгадка вполне могла лежать на поверхности….
— Так что же там все-таки есть? — Мовсий повернулся к Иркону. — Альригийцы?
— Я не знаю, государь…
Глаза Императора выкатились из орбит, и Верлен поспешил на выручку Хранителю Печати.
— Никто не знает… Три дня назад я послал задание нашим шпионам у них, чтобы выяснить так это или нет.
— И?
— Ничего. Пока ничего не известно. Ни одна птица не вернулась…
Мовсий стремительно развернулся и зашагал по комнате.
— А Гьёрг Гэйльский?
— Почти ничего…
— Точнее!
В голосе Императора Иркон уловил свист палаческого топора. Император не шутил со смертью.
— Можно и точнее, — послушно поправился он. — Твой наместник, эркмасс Гьёрг Гэйльский пишет, что предпринял четырнадцать попыток войти в Дурбанский лес. Ни одна из попыток не достигла цели.
Братьям тоже не поздоровилось.
Он вспомнил, как в этом же зале Старший Брат Черет всего несколько дней назад говорил о том, что ни находятся в самой середине обитаемой вселенной.
«Накаркал!» — подумал Император, но вслух только спросил: — А что Братство? Они что-нибудь знают?
— А что Братство? — переспросил обиженный Иркон. — Чешутся пока… Послали туда Старшего Брата Амаху проверить не сошел ли с ума глава тамошней общины.
— Ну и?
— Выяснили, что Амаха душевно здоров, а насчет всего остального… Брат Черет говорит, что они отправили в лес двоих лазутчиков. Кружным путем… Все же он считает, что это сам Пега.
Мовсий сжал кулаки. Ему безумно хотелось сломать что-нибудь или ударить кого-то. Он перевел взгляд с одного на другого и Иркон, так и не поняв чувств, что кипели в Императорской груди, легкомысленно изрек
— Придется ждать, пока оттуда само чего-нибудь не вылезет…
Император развернулся и, прищурившись, словно метился, спросил:
— А не боишься,
В Императорских словах был яд. Иркон почувствовал это и рывком вскинул голову. Он посмотрел ему прямо в глаза, плюнув на последствия.
— Ты знаешь, нет! Не боюсь!
Император встретил гордый взгляд спокойно.
— Смелый значит… Может и меня посмелее?
Глаза его недобро сверкнули, и Иркон понял, что немного зарвался. Он обвел рукой зал.
— А среди нас тут трусов нет. Какой Император, такие и слуги!
Мовсий ничего не ответил, только раздраженно дернул головой. Эти не знали страха еще и потому, что бояться пока было нечего. Бояться сейчас было его заботой, ибо только он, среди всех сидящих тут дворян, думал о будущем. Эти жили настоящим.
— Справимся! — поддержал Иркона Верлен — Если тех одолели, то и этих, смирных, осилим.
— Смирных? Да мы не знаем еще, какие они!
— Да какие бы не вылезли. Чтоб Империя да не справилась? Быть того не может!..
Они не говорили прямо, но Мовсий и так видел, что они хотят сказать. Этим хотелось хорошей драки. Никто из них не думал, что в болоте может найтись что-то такое, обо что обломает железные зубы и Имперская Панцирная пехота и наемники.
А ведь были случаи на памяти Императора, когда обламывали, были…
— Значит, все-таки войска… — негромко спросил Император.
— У нас нет другой силы, кроме военной, — отозвался Иркон. — Если мы хотим узнать, что же там происходит на самом деле, то должны бросить туда все наши силы. Пошлем самых бесстрашных, сомнем врагов.
— Узнать бы сперва, что там за враги, кого мять берешься… — подал голос, молчавший до сего времени Юстап, эркмасс Толкана. Он был в Совете самым старым. Его сюда ввел еще дед Мовсия. К словам такого человека стоило прислушаться, ибо он знал цену слов, сказанных на Совете. — А то, глядишь, и самим намнут.
— Узнаем, когда на копья поднимем, — бодро провозгласил Иркон. — Рассмотрим самым внимательным образом. Заодно и альригийцам во все карманы шишек насуем!
— Что значит «кто»? Я, например, догадываюсь… — произнес Эсхан-хе, словно и не слышал Иркона. Через его голову он обращался прямо к Императору. Похоже, что он-то чувствовал страх Императора. — Я думаю там все же не Пега и не Злые Железные Рыцари.
Император тяжело посмотрел на него. Иркон, уловивший в словах Эсхана поддержку своим мыслям, спросил.
— А почему не они?
— Обычаи у них другие.
— Как же, разбираешься ты в обычаях… — донеслось с другого конца стола.
— В таких — разбираюсь. Про Пегу ничего не скажу. А вот Рыцари… С чего те начали? А? Те сразу замок построили. А эти…
— Мы не можем зайти в лес, и не знаем, что они там понастроили, — сказал тот же голос и Мовсий узнал Арсила, эркмасса Юккалина.
— Есть и другое…