Повесть о Морфи
Шрифт:
Оглянитесь, и вы увидите некоронованных королей британского рынка. Это они ведут английскую коммерцию вперед, через моря и океаны. Это они заставили английские пушки загреметь у ворот Пекина и открыли Японию для мировой торговли.
Отцы их овладели Индостаном и заложили основы британской колониальной империи. Дети в 1846 году заставили правительство отменить высокие пошлины на зерно во имя пресловутого «фритредерства», свободы торговли. Они заявили титулованной аристократии: «мы, люди среднего класса, банкиры, фабриканты и торговцы, являемся силой и
Этим людям удалось ограбить половину земного шара, и они мечтают о второй половине.
Эти люди основали Лондонский шахматный клуб для самих себя, и они не позволят ему угаснуть. Не таковы люди Сити: если в клубе останется один член, он из собственного кармана будет поддерживать свой клуб до последнего пенни.
Лондонский шахматный клуб был основан пятьдесят лет назад, в 1807 году. Его первым председателем был мистер Огастэс Хэнкей, а членами-учредителями – сэр Астлей, знаменитый хирург сэр Иссак Лайон Голдсмид и другие.
Пока не было найдено собственное помещение, члены клуба встречались в кофейной Томаса в Корнхилле, на «Зерновом дворе».
Затем клуб перебрался в собственное здание. Здесь игрались исторические матчи Стаунтон – Гаррвитц, Гаррвитц – Горвиц, Гаррвитц – Уильямс и другие.
Сильнейшими игроками клуба были Монгредьен, Слоус, Дж. Уокер, Мэдли, Моод, Гринэуэй и Брэйн.
И все же, прибыв в Лондон, Пол отправился не в Лондонский, а в Сент-Джорджский шахматный клуб: здесь он рассчитывал увидеть организаторов предстоящего в Бирмингеме британского шахматного съезда.
Погода испортилась, лил нудный лондонский дождик, проникающий, казалось, сквозь кожу. У Пола был сильный насморк, болела голова.
Войдя в зал Сент-Джордж-клуба, Пол разыскал мистера Томаса Гэмптона, секретаря, и представился ему.
Растерявшись на мгновение, Гэмптон громко представил Пола окружающим. Его встретили вежливо, но без особого любопытства. Пол был представлен как чемпион Соединенных Штатов, а это звучало не так уже громко.
Лондонцы учтиво взирали на хрупкого юношу, стоявшего перед ними, и отдавали должное его костюму и умению держать себя. Пол всегда был неравнодушен к своим туалетам. От новоорлеанского портного он умел добиться строгого шика и чистоты линий. Рубашка немного помялась в чемодане, но была снежной белизны и безупречного покроя. Лакированные ботинки на пуговицах обтягивали маленькие, как у ребенка, ноги.
– Он похож на джентльмена! – на ухо сказал один из членов клуба другому.
– Но на мужчину не похож нисколько! – фыркнул тот.
Он был прав. Маленькое, точеное, безбородое лицо Пола выглядело странно среди лихих усов и солидных бак. Он слишком походил на девушку, переодетую в костюм английского дэнди. Бородачи невольно смотрели на него покровительственно.
– Мистер Морфи, сэр! – заявил Гэмптон, когда окончились приветствия. – Мы десять дней назад направили вам сообщение о том, что съезд переносится на вторую половину августа. Неужели вы не получили его?
– Очевидно, мы разминулись в пути! – с улыбкой ответил Пол. –
– Вы впервые в Европе, мистер Морфи?
– Впервые, мистер Гэмптон, и надеюсь увидеть здесь много интересного. А теперь вы, быть может, предложите мне партнера для легкой партии?
Из игроков первой силы не присутствовало никого. Мистер Гэмптон несколько растерянно подвел к Полу молодого юриста Льюиса, не имевшего никакого отношения к своему знаменитому однофамильцу. Пол управился с ним за десять минут. Это была первая победа на двадцать втором году его жизни, начавшемся лишь сегодня. Пол вновь подошел к Гэмптону и сказал ему, что охотно скрестил бы оружие с кем-нибудь из сильнейших игроков клуба.
– Пожалуйста, мистер Морфи! – радушно ответил секретарь. – Имеете вы какие-нибудь возражения против мистера Барнса, видного члена нашего клуба?
– Возражений нет, мистер Гэмптон.
– Отлично. Каков будет размер ставок?
Пол поморщился.
– Нельзя ли обойтись вообще без ставок, мистер Гэмптон? – тихо спросил он.
Гэмптон поглядел на Пола удивленно и несколько презрительно (или Полу это показалось?).
– У вас нет средств, мистер Морфи? – спросил он тоже вполголоса.
Пол вспыхнул, но тут же сдержался.
– У меня есть средства, мистер Гэмптон, но я не люблю игры на ставку вообще! – сказал он отрывисто. – Впрочем, если ваше обыкновение таково, я готов принять любую ставку!
– Зачем же любую? – ласково сказал Гэмптон. – Мы можем установить совсем маленькую ставку. Скажем, пять фунтов партия. Согласны, мистер Морфи?
– Согласен.
– Вот и отлично. Вы очень сговорчивый партнер, мистер Морфи, мне как организатору это весьма приятно видеть. Начать игру вы сможете хоть завтра. Или вы предпочитаете отдохнуть после путешествия?
– Я предпочитаю начать игру завтра, мистер Гэмптон!
– Очень хорошо. Я предупрежу Барнса и прошу вас быть здесь завтра в восемь вечера.
– До завтра, мистер Гэмптон!
И Пол ушел из клуба. Он шагал по Стрэнду, предаваясь горьким мыслям. Стоило пересекать Атлантику, чтобы встретиться с каким-то безымянным Барнсом… Но делать нечего, начинать надо снизу, иначе до Стаунтона ему не добраться. Интересно, как он играет, этот Барнс. Черт возьми, завтра я покажу ему!
Но Завтра он ничего не показал. Барнс оказался длинноногим шотландцем с лошадиным профилем, он честно зарабатывал свой хлеб, работая клерком в конторе, а к шахматному приработку относился столь же добросовестно и серьезно.
Похрипывая вонючей трубкой, не произнося ни слова, Барнс умел долгими часами неподвижно сидеть за доской. Он отбил все атаки Пола и выиграл обе партии в эндшпиле.
Пол вернулся домой поздней ночью подавленный и опустошенный. Он искал себе оправдания в плохом самочувствии, но не нашел его. Ведь оба проигранных эндшпиля он считал ничейными – как же мог, как смел он проиграть их!