Повесть о Морфи
Шрифт:
На ночь Пол принял большую дозу снотворного, и ему удалось забыться.
На следующий день история повторилась. Барнс снова отбил все наскоки и выиграл обе партии.
Пол до утра ворочался в кровати, снотворное не действовало. Он десятки раз восстанавливал в памяти ход всех четырех проигранных партий. Он играл их слабо, гораздо слабее, чем мог бы играть. Пол застонал от ярости, вспомнив, как Гэмптон с равнодушной вежливостью выразил ему свое сочувствие. Он закусил подушку, почти
За игрой наблюдало полдюжины зрителей, результат ничуть не удивил их. Приезжего мальчика учат играть, вот и все.
Неужели Барнс играет сильнее Пола Морфи, чемпиона Соединенных Штатов? Неужели этот заурядный ремесленник силой опыта и трудолюбия сломит все его порывы, погасит их, как догоревшую свечу? Боже, но ведь таких игроков здесь много, их десятки и сотни!..
Пол вскочил с кровати и забегал в рубашке по комнате.
Его озарило, он понял истину, она была проста и жестока.
В Европе играли лучше, средний уровень был выше американского. Вот и вся разгадка. В Европе играли лучше, он должен был учесть это и быстро перестроиться.
Разве он, Пол Морфи, не умеет играть эндшпиль? Надо лишь отказаться от азартных атак. Надо все время помнить о грядущем эндшпиле, все время иметь его в виду. Раз в Европе играют так, значит, и ему надо постигнуть эту стратегию, овладеть ею. Это скучно, но ничего не поделаешь. Быть может, потом, сверху, он продиктует свою стратегию, ныне еще неизвестные законы игры…
Тусклая заря забрезжила в стеклах, Пол вспомнил ослепительные рассветы Луизианы. Да, здесь все иначе, и это он обязан понять и усвоить. Другого пути нет. Пол снова забрался в кровать и вскоре задремал. Проснулся он свежим и бодрым.
Чувство сделанного важного шага, ценного приобретения прочно держалось в нем и не уходило.
Вечером он легко выиграл у Барнса две партии, а на следующий день – еще две.
Поскольку первая серия закончилась вничью со счетом 4:4, они уговорились сыграть вторую, из восемнадцати партий.
Игра началась на следующий день. Пол чувствовал себя значительно лучше, насморк прошел, он начал привыкать к английскому климату. Он сразу же начал выигрывать партию за партией и закончил матч с разгромным счетом 15:3.
С Барнсом было покончено, Пол снова обрел себя и уже не понимал: как мог он проигрывать этому Барнсу неделю назад? Это было совершенно непонятно, просто загадочно.
Мистер Томас Гэмптон довольно кисло поздравил Пола с победой и предложил ему нового противника – лондонского маэстро Бодена.
– Имейте в виду, мистер Морфи, – сказал он таинственно, – что Боден – сейчас один из сильнейших шахматистов мира. Мистер Иоганн Левенталь начинает стареть,
– Хорошо, – сухо сказал Пол. – А каковы финансовые условия мистера Бодена?
– У него нет никаких условий. Мистер Боден – обеспеченный человек, он поставил единственное условие – играть по одной партии в вечер.
– Тем лучше! – весело сказал Пол. – Это будут настоящие шахматы!
Коренастый черноусый Боден принял Пола суховато, без теплой нотки. Играть ему не хотелось, он согласился на уговоры мистера Гэмптона просто из лондонского спортивного патриотизма.
Впрочем, в победе он не сомневался, о чем и заявил спортивным репортерам. Боден потребовал также, чтобы игра велась без зрителей, в закрытом помещении, при одном только судье.
Пол любезно соглашался на все условия лондонского маэстро. Ему нужно было играть, а играть он мог в любых условиях.
За одну неделю он разбил Бодена со страшным счетом 5:1. Это было неслыханно, Джордж Уокер на страницах своей газеты признался, что назвал бы лжецом всякого, кто утверждал бы, что Бодена можно разбить с таким счетом.
Сам Боден негодовал из-за того, что счет матча появился в печати: он утверждал, что матч являлся неофициальным уже потому, что игрался без зрителей, и что поэтому счет его не следовало публиковать. Он обвинял в этом Пола, и отношения между ними навсегда остались холодными.
Впрочем, Пол не был виноват в том, что счет матча просочился в печать. В свободный день он играл легкие партии в Сент-Джордж-клубе, когда к нему подошел долговязый Фред Эдж, знакомый Полу по нью-йоркскому конгрессу.
Льстивый и искательный по-прежнему, Эдж мертвой хваткой вцепился в Пола и уговорил нанять его, Фреда Эджа, в личные секретари без жалованья на все время пребывания Пола в Европе.
Эдж чувствовал нюхом, что вокруг заморского гостя журналисту найдется чем поживиться. У Пола не хватило жесткости, чтобы отвергнуть домогательства Эджа. Он пригласил его в секретари – и заложил основу ряда неприятностей в будущем.
Видимо, через Эджа и проникли в лондонскую печать результаты матча Морфи – Боден.
Счет был столь внушителен, что о Поле заговорили все газеты. Даже брюзгливый «Таймс» снисходительно одобрил «энергичную игру молодого американца».
А молодой американец тем временем разгромил лондонского маэстро Лэве с убийственным счетом 6:0.
Пол освоился с английским ритмом жизни, он чувствовал себя уверенно и знал сам, что игра его становится все сильнее с каждым днем. Он берег и холил свою растущую силу. Он понял своих учителей и сумел превзойти их.