Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах
Шрифт:
К ним снова приблизился Гунтер.
— Все только и шепчут мне о том, как хорошо вы смотритесь рядом, — сказал он со смехом. — Взгляните, даже Гизельхер залюбовался на вас и забыл закрыть рот! Зигфрид, вы согласны охранять мою сестру и за пиршественным столом?
Еще бы Зигфрид не согласился!
Место его за столом было одно из самых почетных.
Король Гунтер умело рассадил и других гостей в соответствии с их знатностью и заслугами. А потом заиграли музыканты, и пир начался.
Пировали двенадцать дней. Двенадцать дней, сменяя друг друга, играли шпильманы-музыканты. Устав
А Фолькер, отважный боец, знаменосец, порой, отойдя от стола, брал в руки скрипку и услаждал гостей такой волшебной музыкой, что гости смолкали надолго и, забыв разговоры и смех, сидели как завороженные.
Гости не раз повторяли в беседах между собой, что столь доброго пира, такого собрания богатырей, где все почитали друг друга, забыв о ссорах и распрях, такой заботы хозяев об удобстве гостей и щедрого угощения они еще не встречали.
А Зигфрид впервые не участвовал в состязаниях, хотя его постоянно звали. Он лишь следил за ними издалека, не желая покинуть Кримхильду. Все двенадцать дней не отходил он от возлюбленной своей королевны. Утром встречал ее у дверей дворца, и вместе шли они к пиршественному столу. А там начиналась у них бесконечная беседа. Кримхильде казалось, что в жизни ее не было интересней рассказчика и внимательней слушателя. А Зигфрид знал: так увлеченно никто еще не слушал его истории о походах и приключениях, никто так не пугался, не переживал за него, едва рассказ доходил до очередной опасности, да ему и не хотелось прежде об этом рассказывать.
В последний день пира Гунтер позвал Зигфрида для совета.
— Мне важно твое слово, как поступить с пленниками. Ты ведь знаешь, завтра я их отпускаю. Они не хотят уезжать, не заключив со мной мира. И обещают прислать нам выкуп — пятьсот подвод серебра и золота. Стоит им верить?
— Ты ведь не хочешь иметь опасных врагов? Поэтому отпусти их без всякого выкупа. Но взамен возьми с них клятву никогда не пересекать границы твоего государства с дурными намерениями. А богатства придут к тебе сами, если станет мирной жизнь в твоем королевстве.
— Мудрый совет настоящего друга! — обрадовался король. — Так я и поступлю.
На другой день Людегер с Людегастом в окружении своих вассалов покинули Вормс, потрясенные великодушием бургундского короля.
И вновь стало пусто в королевском дворце. Удалились бойцы долечивать раны. Других отпустили в замки заняться своими делами. Удалилась в покои и королевна, больше не выходила она к Зигфриду для бесед.
Лишь вечером, закончив дела, навещал Гунтер с братьями, Зигфридом и со свитой мать и сестру.
Ради этих коротких мгновений Зигфрид коротал весь уныло тянущийся день. Едва проснувшись, он думал о вечере, торопил время, чтобы снова увидеть Кримхильду.
— Нельзя, чтобы дальше так продолжалось, — сказала королева-мать старшему сыну. — Девочка мучается и страдает весь день. Она оживает только с вашим приходом. И тебе, и мне известна причина ее страданий. Мне говорили, что этот ваш друг, Зигфрид, тоже слоняется днем, словно
— Я и сам об этом немало думаю, — ответил Гунтер. — И вижу терзания Зигфрида. Но не могу же я так прямо ему объявить: бери-ка, друг, сестру мою в жены!
— Уж не просватан ли он своими родителями за другую? — предположила Ута. — Пусть тогда не морочит нам голову, уезжает в свое королевство!
— Обыкновенному рыцарю мы так бы и объявили. Но только не Зигфриду. И хотя немало я помог ему в дни пира, соединив их вместе, не стану его торопить.
— С вами, мужчинами, всегда несуразности: то храбры до беспамятства, где не надо, а где нужно — пугливы, и жены за вас принимают решения. Еще немного подожду и сама скажу вашему другу обо всем, что ему полагалось бы сделать.
А Зигфрид снова собрался уехать.
Казалось бы, так это просто — подойти к Гунтеру и сказать: хотелось бы мне с тобой породниться, отдай же сестру свою мне в жены.
Но чем дороже становилась ему Кримхильда, тем невозможней был этот разговор.
«Если она откажет, жизнь моя кончена! — повторял он не раз про себя. — Без нее нет жизни и мне». «Сегодня вечером я все скажу ее братьям и ей самой» — назначал он себе срок каждое утро, но в последний момент отступал, не решался.
Он собрался уехать, чтобы из дома, из Ксантена послать сватами знатных людей своего королевства. И они бы обо всем договорились.
И снова Гизельхер умолял его остаться. Но Зигфрид бы уехал, если бы не решение Гунтера.
К концу пира из дальних северных стран пришли бродячие певцы и спели сказанье о деве-королеве по имени Брюнхильда.
Жила она в холодной заморской стране. Красивее девы той соседние народы не знали. Ее королевский замок охраняло множество богатырей. У нее были могучие вассалы. И каждое ее повеление исполнялось мгновенно. Но не этим стала она знаменитой на весь мир, а силой своей. Такой ее боги одарили силой, что нет на земле мужа, который бы с нею совладал. Многие знатные рыцари, принцы и короли лишились головы, потому что пожелали взять ее в жены. А она предлагает каждому немногое — посостязаться в силе. И каждому объявляет, что если победит он ее, получит не только красивую жену, но в придачу к ней и могучую страну. Только все меньше становится женихов. И правит своей страной королева-дева, окруженная слугами, девицами, воинами, в большом унынии. Иногда, развлекаясь, бросает копье и пробивает насквозь им любую мишень. Или другую шутку любит она показать: бросает тяжелый камень, а сама в прыжке обгоняет его.
— Забавную басню спели певцы, — сказал тогда Гунтер и распорядился их щедро угостить.
— Это не басня, — сказал тогда Хаген. — Я слышал, где-то и в самом деле есть такая страна и правит этой страной богатырша-дева. Надо спросить у Зигфрида — он, говорят, там был.
Сказанье запомнилось Гунтеру, он не отпустил певцов, и несколько раз по его желанию шпильманы исполнили песню вновь.
— Я женюсь на такой королеве, если она и в самом деле где-то живет, — объявил Гунтер как раз в то утро, когда Зигфрид решил уехать домой.