Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах
Шрифт:
Во дворце еще тихо, только она не спит — незаметно выглядывает в окно. На сторожевых башнях протрубили в рог и ударили в утренний колокол.
Медленно открылись городские ворота, и поднялась кованая решетка.
С другой стороны ворот уже столпилась вереница повозок. Сельские жители просыпаются раньше городских, чтобы везти съестные припасы для города. И если посмотреть из окна в боковой стене, можно их увидеть. Девушек с молоком в кувшинах, парней с корзинами, а в корзинах — еще живые, вытащенные вечером из Рейна, трепыхающиеся рыбины, в других корзинах — виноград, яблоки. А на повозках — мясо, коровьи,
Она была девочкой и жила свободно, вольно. Каждый день ее вывозили за город — побегать по просторным лугам, поплескаться у песчаного берега в Рейне. И подружки играли с ней вместе. Сколько они смеялись тогда, веселились! А теперь все ушло. Она, королевна, принцесса, — словно пленница в своей стране. Все ей теперь нельзя. Каждый шаг нужно делать по правилам. А лучше всего — сидеть в покоях и заниматься рукоделием с придворными дамами. Дожидаться, пока какой-нибудь принц не пожелает на ней жениться. Вот тогда, если братья сочтут принца достойным, она станет хозяйкой, но уже не в своей, а в чужой стране. Пока же лишь несколько еще незамужних подруг остались в ее окружении. Вместе день за днем занимаются они рукоделием, поют песни о героях, девах и женихах. А потом она смотрит в окно, как город живет, — вот и весь ее день.
Недавно у нее появилась тайна. Здоровенный рыжий веселый парень, пекарь, проходя мимо, вдруг забросил прямо ей в окно горячую круглую пахучую булочку. И как он догадался, что она стояла в тот миг у окна! Она поймала ту булочку, и душа ее повеселела. И на другое утро парень снова забросил в ее окно булочку, и на третье.
Кримхильда уже подумывала, не бросить ли ему в ответ золотое колечко.
Вот и теперь, после того как горожане по узким улицам прогнали к воротам свой скот — коров, свиней, коз, — чтобы они паслись до вечера на лугах за крепостными стенами, должен был появиться веселый булочник. Но вдруг главная улица, от ворот к королевскому дворцу, заполнилась топотом конских копыт, людскими окриками, и во двор перед дворцом стремительно въехали молодые витязи.
Их было больше десятка. Красавцы кони вынесли их на середину двора и резко замерли. Их шлемы, щиты отражали солнце и слепили глаза. Их одежды были богато расшиты — такие братья ее надевали только по торжественным дням. Впереди на белом коне гордо сидел красивый могучий юноша, и конь танцевал под ним. Юноша тихо скомандовал, и все его рыцари спрыгнули на землю. А гордый витязь, словно догадываясь, словно видя сквозь каменные стены, заглянул прямо в ее окно, в ее глаза, в ее душу, и Кримхильда почувствовала, что сердце ее сладостно дрогнуло.
«Так вот он каков, дворец, где проводит свои дни красавица принцесса, — не беднее моего», — подумал Зигфрид и сошел на ровные розоватые камни, которыми был вымощен королевский двор.
Сразу его обступили незнакомые юные рыцари, оруженосцы, прислуга. Одни учтиво кланялись, другие хотели узнать о цели приезда, третьи пытались
Грани резко мотнул головой и сделал шаг в сторону. Еще ни одной руке, кроме хозяйской, не подчинился он.
— Где ваш король, ваш Гунтер? Я хочу его видеть, — проговорил Зигфрид, ответив на учтивые поклоны. — Лошадей не уводите. Они могут нам пригодиться сразу.
— Король во дворце. Он недавно поднялся и беседует со своими вассалами в большом зале, — ответили Зигфриду.
И тут же несколько человек поспешно бросились во дворец, чтобы доложить о знатных гостях.
— Посольство? Это интересно! — обрадовался король Гунтер. — От какого короля?
В большом зале вместе с братьями и несколькими приближенными он советовался, не начать ли объезд вассальных земель.
— Нам неизвестно, ваше величество, откуда они, однако по их богатым уборам можно судить об их знатности.
Гунтер подошел к окну. Приезжие были ему незнакомы.
— Какой прекрасный белый конь у их предводителя. Видимо, это посольство. Жаль, что Хаген с утра в своих палатах. Пошлите за ним, пусть скорее явится во дворец. Надеюсь, он подскажет нам, кто они, эти люди, так нарядившиеся, чтобы предстать перед нами. И объявите гостям, что король их скоро примет. А Хагена попросите подъехать с другого, непарадного входа.
Хаген, окруженный своими людьми, прибыл немедленно.
— Мой король, что за срочные дела?
— Взгляните, Хаген, в окно. Знакомы ли вам наши гости? Кто они и откуда?
Хаген всматривался недолго.
— Все они мне незнакомы, это я вам скажу твердо. И не могу предположить, откуда они. По их одеждам, доспехам можно заключить, что они — или посланцы королей, или сами короли. Но главный у них — тот, что на белом коне. Взгляните на него, мой король, это — Зигфрид, и больше никто.
— Сам Зигфрид? Вы уверены в этом? — удивился Гунтер.
— Да, я уверен, мой король. Я не встречал его никогда, но узнал бы сразу. Да и вам знакомы истории о нем и его белом коне. Шпильманы только и поют о подвигах, которые он совершил в разных концах земли.
— В таком случае я сам выйду во двор встречать его и окажу почести, достойные короля.
— И не ошибетесь, мой государь, ведь кроме подвигов за ним несметные сокровища нибелунгов и все Нидерландское королевство. Для нас было бы полезно с ним подружиться.
Зигфрид продолжал терпеливо стоять посреди двора, придерживая Грани. За спиной у него переговаривались спутники.
— Не слишком ли долго нас заставляют ждать? — проворчал кто-то из них.
Зигфрид не ответил ему, даже не повернул головы. Молчание его и было ответом.
Наконец из парадных дверей вышли три брата-короля, за ними — Хаген, его племянник Ортвин Мецский, другие прославленные воины Бургундского королевства.
— Счастлив видеть у нас в гостях доблестного Зигфрида, — приветствовал посольство король Гунтер, спустившись с высокого крыльца. — Я немало наслышан о ваших великих подвигах. Некоторые считают рассказы о них небылицами, но я-то знаю, что для истинной доблести нет преград. Надеюсь, я узнаю, что привело в наше королевство столь знаменитого витязя?