Повесть о Петре и Февронии Муромских
Шрифт:
Глава II
На земле Рязанской
Прослышал князь Петр, что хорошими лекарями славится соседняя Рязанская земля. Приказал слугам запрячь лошадей в просторный возок, где ему устроили удобную лежанку, взяли с собой все необходимое для похода: шатры, постели, пищу, дружину для охраны и большим обозом отправились в путь.
Время для такой поездки выдалось замечательное – теплый и солнечный конец июня. В пути князь нередко перебирался на обычную телегу и лежа смотрел на плывущие по небу облака, вдыхал запахи цветущих
Прибыв в пределы Рязанского княжества, расположились в шатрах рядом с небольшим монастырем, разожгли костры. Сразу же князь Петр отправил вестника с поклоном и приветом к местным князьям, а затем разослал во все стороны слуг на поиски лекаря. Первые дни результатов не дали. Два-три местных целителя, осмотрев князя, предлагали свои снадобья, но исцеления не обещали. На третий день прибыли посланники и лекарь от князя Рязанского Игоря Глебовича, который приглашал в гости. Но страдалец не хотел пугать дальних родичей болезненным, отталкивающим своим видом, показывать свои муки, оттого предпочел оставаться на месте. Врач рязанского князя, осмотрев страдальца, тоже развел руками.
Еще через день один из привезенных целителей, показав рукой на заходящее солнце, посоветовал:
– Там, за рекой, в селе Ласково живет девица чудная, дочь древолаза, бортника. Сказывают, травы она хорошо знает, от бабки-мамки научилась, а из тех трав мази целебные делает. Коли рана от оружия – сразу заживает. А поможет ли князю – не знаю. Зовут девицу, кажется, Феврония.
– А почему ты называл ее чудной? – поинтересовался любимый слуга князя, боярский сын Федор.
– Да люди так говорят, сам-то я не видывал ее.
Испросив у князя Петра разрешения, Федор отправился на поиски села Ласково. Долго скакал он по тропинке вдоль реки, мимо лесов и кустарников, нашел место переправы, немного поплутал, забредя в ненужную деревушку из трех усадеб. Но, сказывают, язык до Киева доведет, довел он и Федора до нужного места. В самый полдень, выбравшись из густого леса на холм, прикрывая рукой глаза от солнечных лучей, разглядел он на противоположном склоне светящийся купол храма с крестом, да десяток стоящих в ряд дворов, утопающих в зелени деревьев.
Неподалеку от крайней избы спешился, желая поначалу спросить, в котором из домов обитает нужная ему девица Феврония. Огляделся. Деревня словно вымерла. Лишь кое-где щебетали птицы, занятые дневными трудами, да на все голоса стрекотали кузнечики.
Федор прошел по сочной яркой траве вдоль высокого забора, стукнул ладонью в ворота, они приоткрылись. Он вошел вместе с конем внутрь двора, привязал его к специальному столбу и двинулся к просторному добротному дому. Дорожка была выложена чистыми досками, трава вокруг аккуратно скошена. За домом виднелись хозяйственные строения, где-то там закудахтала курица. Все говорило о том, что двор обитаем, и хозяева его не бедствуют.
Поднялся на высокое крыльцо, отер пот со лба, отряхнулся, поправил
– Плохо, когда дом без ушей, а горница без очей, – сказала она строго, но глаза ее светились добротой.
«Чудная какая-то», – подумал Федор, хотя девушка ему понравилась. Он поклонился ей и, понимая, что неприлично находиться в чужом доме, да ещё и наедине с незнакомой девицей, спросил:
– Есть ли тут какой человек мужского пола? Или покажи, где живет. Мне бы поговорить…
– Отец и мать мои пошли взаймы плакать, а брат мой отправился через ноги смерти в глаза глядеть.
На этот раз Федор уже не стал скрывать своего изумления. «Либо девица с приветом, либо я простак», подумал он и озадаченно почесал свою макушку:
– Ни единого твоего слова не понял! – сказал ей честно.
– Да чего ж тут не понять? – вдруг почти весело и радушно воскликнула она. – Ты вот неожиданно вошел в мою горницу, да меня врасплох застал, в неприбранном виде. А был бы в нашем дворе пес, он бы издали тебя почуял, стал бы лаять, предупредил меня, – это и есть дому уши. А был бы в доме ребенок, отрок, он бы во дворе играл, увидев тебя – в дом забежал, сказал бы, что гость к нам спешит. Вот и выходит, что дети – это очи дома.
Девица отложила свои коклюшки на станок, отряхнула передничек, пригладила волосы и вновь посмотрела ласково на гостя сияющими глазами.
Тот смутился. Он понял, что поступил бестактно, не постучав в двери, и юная хозяйка своими прибаутками, таким образом, тонко намекнула ему на оплошность.
– Еще я тебе сказала, что мой отец с матерью пошли взаймы плакать. Так это совсем просто понять. Значит, пошли они на похороны и там покойника оплакивают. А им конец придет – другие станут по ним слезы лить. Стало быть, ныне они свои слезы взаймы отдают. Теперь понятно?
Федор лишь кивал головой, удивляясь затейливому уму девушки. А та приподнялась от станка, сняла со стройной фигурки передник, поправила юбку и предстала перед ним во всей своей внушительной красе. Он даже оробел, ибо не ожидал встретить в селе такого совершенства.
– А что ты про брата хотела сказать? Будто он пошел сквозь ноги на смерть смотреть. Как тут понять?
– Это еще проще. Братец мой, как и отец, бортник. За медом порой приходится на высоченные деревья забираться. И постоянно быть осторожным, вниз, на землю поглядывать. Ибо, упав, можно насмерть разбиться. Такое случается. Теперь-то понял?