Повесть о потерянном времени
Шрифт:
Предупредительно постучав, Сергей приоткрыл скрипучую дверь с табличкой «Дир. зверь. совхоз». Дверь открывала вход в небольшой кабинет с пыльными стеклами окон. В лучах с трудом пробивавшегося сквозь грязные стекла солнца грустно-задумчиво сидел за столом средних лет человек. Его сизый, рыхлый и испещренный зарубцевавшийся язвочками нос был достоин кисти самого великого художника-карикатуриста эпохи антиалкогольной кампании. Но сыскать такого в данной местности видимо не представлялось возможным, и нос бездарно простаивал. Хозяин носа, заслышав дверной скрип, отвлекся от каких-то навевающих на него грусть размышлений и пристально поглядел на старлея своими мутными
— А-а-а, воинство припожаловало! Входи, старлей, смелей, — проскрипел с трудом размыкая спекшиеся губы, обладатель хрестоматийного носа, — родной армии мы завсегда рады. Садись. Как там в «Чонкине» говорилось: на полную жопу садись — не стесняйся. Какими судьбами в наше зверском захолустье?
— Да вот, нужда пригнала…, — начал было Серега, ерзая «полной жопой» и ища точку устойчивого равновесия шаткого стула.
— Так Вы сюда по нужде приехали?! — изобразил поддельное удивление директор, — пожалуйста, полей и лесов в округе много. Как там, в народных стихах: «Выйду в поле сяду с… ть — далеко меня видать. Ж… а нюхает ромашку, член опять поймал букашку…». Так что ли? Ха-ха-ха, — проскрипел довольный своим остроумием и глубокими знаниями народного фольклора директор.
— Ну по такой банальной нужде я бы к Вам не приехал, — ответил Сергей, озабоченно хмуря лоб и подчеркивая этим серьезность своей миссии, — речь идет, ни много — ни мало, о восстановлении обороноспособности Ракетных войск стратегического назначения.
— Во как, — мгновенно проникся и посерьёзнел директор, — чем могу? Имеются у меня кой-какие излишки дизтоплива. Как там у нас ракеты на «соляре» летают?
— Нет, «соляра», к сожалению, не подойдет. Не достичь на ней расчетной траектории. Пробовали когда-то — не получилось. Мне бы что-нибудь из этого, — ответил Сергей и протянул директору длиннющий, многостраничный список автомобильных запчастей, — по бартеру.
— Так-так-так, — задумчиво бормотал директор, перекладывая листы, — сразу тебе скажу, старлей, что «ГАЗонов» у нас нет вообще, а вот по «ЗИЛам» можно что-нибудь пошарить. Сейчас главного механика высвистаем, если он сегодня живой, и узнаем. (Директор громко и троекратно стучит кулаком по стене кабинета, при этом чувствуется, что каждое движение ему дается с большим трудом, а каждый стук отзывается импульсом острейшей боли в отравленной вчерашним алкоголем голове. Примерно через минуту в кабинет как-то боком просачивается грузный человек в коротком изрядно потертом пиджаке и заляпанных чем-то брюках).
— Ага, а вот и Семеныч! Как живой, — обрадовано воскликнул директор.
— Вот именно — «как», — выдавил из себя обливающийся потом Семеныч и плюхнулся на стоящий в углу потертый дерматиновый диван. Глаза его потерянно бегали по кабинету, — ох и худо мне чего-то сегодня. Погода наверное меняется. Подлечиться бы, а? Кузьмич?
— Сегодня ему плохо, видите ли… Погода, знаете ли… Можно подумать, что вчера утром тебе было хорошо. А лечиться уже нечем, сердешный. Вчера в бой были брошены последние резервы главного командования. Вот если только Красная Армия нам чем-нибудь поможет, — кивнул директор-Кузьмич и болезненно поморщился, потирая сморщенные виски.
— Да без вопросов, — поддержал эти весьма изысканные и утончённые намеки Сергей, похлопывая по выпуклому бочку зеленой армейской фляги, — «зеленый змий» дремлет до поры до времени в родном для него сосуде. Только вот сначала дело надо сделать.
— Какие в пятницу еще могут быть дела? — С деланным равнодушием спросил Семеныч. При этом взгляд его уже сверлил алюминиевую стенку темницы, в которой
— Да дело-то, если разобраться, абсолютно плевое. Вон списочек лежит всего того, что предстоит мне как-то нажить непосильным трудом. И всё это не корысти ради, а только волей пославшего мя начальства. Иначе, Семеныч, третья мировая война станет неизбежной. В настоящее время между двумя ядерными сверхждержавами сильно нарушен паритет. И заметь, Семеныч, не в нашу сторону, нарушен.
— Да-а-а?! Ядреная война — это дело сурьезное. Паритет надо срочно восстанавливать. Ну-ка глянем, — с трудом выбравшийся с низкого дивана Семеныч решительно подошел к столу, и его обретший устойчивость под грузом неожиданно свалившейся на него ответственности взгляд впился в привезенные Сергеем бумаги, а черный, покрытый заусенцами палец уверенно заскользил по строчкам, — так-так, это и это есть, а вот этого нету и никогда не будет. О-о-о, моя голова! А может пошло оно все на фиг! Может пусть лучше скорее начнется она, третья мировая?
— Ну к чему же она нам? Война-то? Зачем нам гибель очередной земной цивилизации? На-ка, Семеныч, подобрей немного, — старлей плеснул из фляги в заботливо и суетливо подставленный директором стакан и подал его затрясшемуся в предчувствии предстоящего экстаза Семенычу.
— О-о-о, это же спирт! Почему не предупредили, ироды? — опрокинув стакан запричитал хватая воздух отверзым на грани разрыва щек ртом Семеныч и, схватив со стола директорский графин, широко задвигал кадыком, судорожно глотая желтую, видимо, очень давно, не меньше чем год назад, налитую туда воду. Минуты через три он уже расслабленно сидел на диванчике. Лицо Семеныча мгновенно порозовело и излучало неподдельное добродушие окружающей его действительности. Мысли о предстоящей ракетно-ядерной войне, видимо, окончательно покинули его. Глядя на довольную рожу Семеныча, черты директорского лица, напротив, резко ожесточились. Нос принял какой-то зловещий лилово-кровавый оттенок.
— Так что с деталями, сволочь! — возмущенно вскричал директор. — Тебе я вижу уже очень хорошо, хотя это и ненадолго. Уж мы-то знаем… А обо мне ты подумал, мерзавец?!
— Причем здесь я? Спирт-то не у меня…
— А запчасти у кого?
— Половины требуемых по списку запчастей у нас нет, не было никогда и не будет.
— И что ты себе думаешь? Хочешь до войны дело довести? Тебе что, опять поплохело? Рановато что-то… Пока больше прикидываешься. Но минут через пять точно поплохеет: спирт это, к сожалению, не вечно действующее зелье. А как хотелось бы (директор мечтательно закатил глаза): выпил, к примеру, как следует разок в молодости и ходи себе пьяным всю оставшуюся жизнь. Это же какая экономия!
— А что ежели нам старлею целиком новый «ЗИЛ» отдать за флягу спирта? Он все равно у нас без толку стоит. Прислали, что называется, ни к селу, ни к городу. Просили бульдозер, чтобы зимой дорожки чистить, а прислали зачем-то этот гребанный «ЗИЛ».
— Как это — отдать? Он же у нас на балансе.
— Слушай, Кузьмич, это что, у тебя единственная такая вещь будет, которая на балансе вроде как есть, а фактически её уже не то, чтобы у нас, а вообще в природе давно уже нету?
— И то, правда, соображаешь ещё чего-то, стало быть, не все мозги пропиты, — немного подумав, огорченно махнул рукой директор, — как говорится: семь бед — один ответ. Забирай, старлей, новый аппарат, да и дело с концом. Чего не сделаешь ради того, чтобы все народы на земле жили в мире. Только флягу не забудь оставить.