Повесть о прекрасной Отикубо. Записки у изголовья. Записки из кельи (сборник)
Шрифт:
– Как грустно, когда приходит конец празднеству в храме Ивасимидзу, – печалилась одна из фрейлин. – А почему бы танцорам не повторить представление во дворце, как бывает после праздника Камо? Вот бы хорошо! Танцоры получат награду – и всему конец, ну разве не обидно?
Услышав это, император соизволил молвить:
– Я прикажу им плясать еще раз.
– Неужели правда, государь? – воскликнула дама. – Какая радость для нас!
Фрейлины окружили императрицу и стали осаждать ее шумными мольбами:
– О, пожалуйста, попросите государя и вы, не то, боимся, он раздумает.
Вот таким путем нам выпало неожиданное счастье: мы снова могли полюбоваться плясками, когда танцоры вернулись из храма Ивасимидзу.
Но фрейлины, по правде говоря, не очень верили, что это сбудется. Вдруг нам сообщают: император в самом деле вызвал танцоров для представления! При этой вести дамы просто голову потеряли. В спешке они натыкались на все, что попадалось им на пути, и вели себя, как безумные. Те, которые находились в своих покоях, опрометью бросились во дворец… Вид у них был неописуемый!143. После того как канцлер Мититака покинул наш мир…
После того как канцлер Мититака покинул наш мир, во дворце произошли большие события и воцарилось смятение. Императрица больше не посещала государя и поселилась в Малом дворце на Втором проспекте.
Мне тоже пришлось безвинно претерпеть много неприятностей… Уже долгое время я находилась у себя дома, но меня так тревожила участь императрицы, что я не знала ни минуты покоя.
Меня посетил второй начальник Правой гвардии Цунэфуса и стал беседовать со мной о том, что делается на свете.
– Сегодня я был у государыни. Все так красиво и так печально у нее во дворце! Придворные дамы прислуживают ей, как в былые дни, в полном придворном одеянии. Шлейфы, китайские накидки – словом, весь наряд – строго соответствуют времени года. Штора с одной стороны была приподнята, и я мог заглянуть в глубину покоев. Восемь или девять фрейлин сидели там в церемониальных позах. На них были накидки цвета увядших листьев, бледно-лиловые шлейфы и платья блеклых оттенков астры-сион и осенних хаги.
Высокие травы заглушали сад перед дворцом.
«Почему вы не велите срезать траву?» – спросил я. Кто-то ответил мне (я узнал голос госпожи сайсё): «Государыня желает любоваться на осенние росы…»
«Сколько в этом душевной тонкости!» – подумал я с восхищением.
Многие дамы говорили мне: «Как жаль, что Сёнагон покинула нас в такое время, когда императрица принуждена жить в этом унылом жилище. Государыня думала, что Сёнагон останется верна ей, что бы ни случилось, но, как видно, обманулась в своих надеждах».
Должно быть, они хотели, чтобы я передал вам их слова. Пойдите же туда! Дворец пленяет грустной красотой. Как хороши пионы, посаженные перед верандой!
– Ну нет, все меня там ненавидят, и я их терпеть не могу! – воскликнула я.
– Не горячитесь так! – усмехнулся Цунэфуса.
«Но правда, что думает обо мне государыня?» – встревожилась я и отправилась к ней во дворец.
Императрица встретила меня по-прежнему благосклонно, но я услышала, как ее приближенные дамы шепчутся между собой:
– Сёнагон – пособница Левого министра, тому есть доказательство…
Стоило мне войти в комнату, как они вдруг прерывали разговор и спешили разойтись в разные стороны. Меня явно избегали. Я не привыкла к такому отношению, и мне стало очень тяжело. Я снова вернулась домой и, хотя императрица не раз призывала меня к себе, долгое время не появлялась пред ее очами. Уж наверно, при дворе государыни рассказывали небылицы, будто я держу руку Левого министра.
Много дней императрица, противно своему обычаю, не посылала мне ни одной весточки. Но однажды, когда я предавалась невеселым мыслям, старшая дворцовая служанка принесла мне письмо.
– Вот вам от государыни, – шепнула она. – Императрица посылает вам это письмецо по секрету, через госпожу сайсё.
Даже здесь, в стенах моего дома, служанка будто пряталась от чужих глаз. Это было ужасно!
Похоже, что письмо написала сама государыня, своей рукой. Я распечатала его с сильно бьющимся сердцем. Но листок бумаги был чист! В письме лежал лишь лепесток горной розы… На нем начертаны слова: «Я безмолвно люблю».
О, какое облегчение, какая радость после бесконечных дней тоски, когда я напрасно ждала вестей!
Служанка пристально поглядела на меня:
– Все наши дамы удивляются, просто в толк не возьмут, почему вы глаз к нам не кажете… Госпожа наша то и дело вспоминает вас. Отчего же вы не возвращаетесь во дворец? – И добавила: – Мне нужно побывать здесь по соседству. Я скоро приду к вам за ответом.
Я села писать ответ императрице, но никак не могла вспомнить, откуда взят стих: «Я безмолвно люблю».
– Ну не странно ли? – сокрушалась я. – Кто не знает этой старинной песни? Вертится на языке, а вот нет, не припомню…
Молоденькая служаночка, сидевшая передо мной, сказала:
– Это песня «О бегущей под землей воде».
В самом деле! Как же я позабыла? Смешно, что эта девочка, моя служанка, взялась меня учить!
Я послала ответ государыне и вскоре сама отправилась во дворец. Не зная, как императрица примет меня, я смущалась больше обычного и спряталась за церемониальным занавесом.
Государыня заметила это.
– Ты разве новенькая здесь? – спросила она со смехом. – Не люблю я это стихотворение «О бегущей под землей воде», но мне кажется, оно хорошо выражает мои чувства к тебе. Когда я не вижу тебя, ничто меня не радует.
В императрице я не подметила и тени перемены.
Я рассказала ей, как служаночка преподала мне урок поэзии, и государыня от души смеялась.
– Это случается нередко, – молвила она. – И чаще всего с самыми избитыми стихами.
– Как-то раз придворные затеяли конкурс загадок, – поведала нам императрица. – Один человек, не входивший в число соревнующихся, был мастером этого дела. Он вдруг обратился к Левой группе с такими словами:
«Я хотел бы задать от вашего имени загадку – самую первую. Поручите
Участники Левой группы были очень обрадованы.
«Он сам вызвался помочь нам, – решили они, – и, уж верно, не выступит на состязании с какой-нибудь глупостью».
Все они начали придумывать загадки и потом выбрали из них самые лучшие.
Но их новый союзник сказал:
«Не спрашивайте меня ни о чем. Доверьтесь мне, и вы не пожалеете…»
Из уважения к нему все замолчали. Время шло, и участники Левой группы стали выражать тревогу:
«Скажите нам, что вы задумали. Так, на всякий случай…
Вдруг кто-нибудь из нас приготовил то же самое».
«Ах, вот как! – воскликнул тот в гневе. – Тогда знать ничего не знаю. Не верите мне, и не надо!»
Он не развеял их опасений, а между тем наступил день конкурса. Участники его, мужчины и женщины, заняли свои места, разделившись на две группы: Левую и Правую. Кругом уселись рядами многочисленные зрители и ценители состязания.
Видно было, что мастеру загадок не терпелось выступить первым. Он был в полной боевой готовности и вполне уверен в себе. Зал замер от ожидания: что за необычайный вопрос он сейчас задаст? Все присутствующие, и сторонники и противники, уставились на него, восклицая:
«Загадку! Загадку!» Какое нетерпение!
И вдруг неожиданно для всех он произнес:
«В небе натянут лук…»
Соперники воспрянули духом: вот неслыханная удача! А партнеры из Левой группы сначала ушам своим не поверили, а опомнившись, вознегодовали.
«Значит, он на стороне врагов! – подумали они. – Нарочно предал свой лагерь».
В Правой группе посмеивались:
«Какая нам досада! До чего трудная задача!»
Тот из них, кому надлежало разгадать загадку, презрительно скривил рот:
«Э-э, где уж мне понять! – И начал твердить: – Не знаю! Не знаю! Откуда мне догадаться, что значит – «в небе натянут лук».
Левой группе засчитали очко и выдали счетный знак победы.
Участники Правой группы затеяли шумный спор:
«Что за нелепость! Кто же с малых лет не знает, что это полумесяц? Детская загадка! Нельзя за нее присуждать очки!»
Но мастер загадок возразил:
«Ваш игрок сказал: «Не знаю!» Как же вы можете утверждать, будто он не проиграл?»
Так пошло и дальше. Мастер загадок каждый раз побеждал в споре, и Правая группа потерпела поражение.
Участники ее осыпали упрямца упреками:
«Зачем вы говорили, что не знаете?» Но уж делу не поможешь!
Когда императрица кончила свое повествование, дамы воскликнули, смеясь:
– И они были правы! Нашел время дурачиться! А их противники из Левой группы! Что они почувствовали, когда их предводитель так, казалось бы, нелепо начал состязание!.. Нет, вы только представьте себе!
Но рассказ этот не о тех, кто, как я, пострадал от собственной забывчивости. Скорее он о тех, кто слишком хорошо помнит и позволяет себе быть небрежным.144. В десятых числах первой луны…
В десятых числах первой луны выпал день, когда небо застилали густые облака, но в их разрывах ярко сияло солнце.
Позади хижины какого-то бедняка, там, где приютилось его неухоженное поле с кривыми бороздами, юноеюное персиковое деревцо раскинуло во все стороны множество веток. Ветки в тени свежо зеленели, а на солнечной стороне листья были темные, блестящие и словно чуть-чуть отливали багрянцем.
Какой-то юный паж с необычайно тонким станом и прекрасными волосами, в «охотничьей одежде», сквозящей прорехами, сидел на дереве. А двое мальчуганов стояли внизу, один с подоткнутым подолом, а второй, голоногий, в невысоких башмаках. Они просили:
– Срежь нам хлыстики гонять мяч.
Пришли еще три-четыре девочки-прислужницы. У них были длинные красивые волосы. Халатики – акомэ – местами распоролись по швам, складки на цветных хакама смяты, но зато нижние одежды очень нарядны.
– Срежь и брось нам хорошие ветки для «колотушек счастья», – попросили они. – Наш господин послал нас за ними.
Сидевший на дереве мальчик стал бросать ветки вниз, а девочки бегом кинулись собирать их и, поглядывая вверх, кричали:
– Мне, кинь мне побольше!
Это была прелестная сцена. Но вдруг к дереву подбежал мужчина в черных заношенных штанах и потребовал:
– Давай мне тоже!
– Подожди! – отозвался мальчик, и тогда мужчина принялся трясти дерево. Мальчик, крича от страха, уцепился за ветки, как обезьянка…
Когда поспевают сливы, тоже можно видеть такие сцены.
145. Мужчина приятной внешности целый день играл в «сугороку»…
Мужчина приятной внешности целый день играл в «сугороку», но, видно, ему еще не прискучило.
В низком светильнике уже зажгли яркий огонь… Шепча молитвы, чтобы выпало счастливое число очков, противник сжимает в руке игральные кости и никак не решается сунуть их в футлярчик для метания костей.
Первый игрок положил свой футляр и ждет… Воротник его «охотничьей одежды» мешает ему, он оправляет его одной рукой, потряхивая головой, чтобы сдвинуть на затылок свою обвисшую ненакрахмаленную шапку. И, с беспечным видом взглянув на доску, замечает:
– Читайте себе заклинания, сколько хотите, а вам меня не обыграть!
Вид у него весьма самонадеянный!
146. Знатный вельможа играет в шашки «го»
Знатный вельможа играет в шашки «го». Распустив завязки кафтана, он небрежным движением берет шашку и делает ход.
А его противник невысокого звания сидит перед ним в почтительной позе на некотором расстоянии от шашечной доски. Вот он нагибается к доске, свободной рукой придерживая длинный конец рукава.
Любопытно глядеть на них!
147. То, что имеет пугающий вид