Повесть о прекрасной Отикубо. Записки у изголовья. Записки из кельи (сборник)
Шрифт:
Живет он в маленьком тесном домишке с дощатой кровлей. Иногда он возводит вокруг него узорную ограду из кипарисовых планок. Построит сарай для экипажа. Быки его привязаны к невысоким деревцам прямо перед домом, там их и кормят травой.
Двор у него чисто убран, а в доме тростниковые занавеси подхвачены шнурами из пурпурной кожи, скользящие двери обтянуты материей…
Вечером он отдает приказ:
– Заприте ворота покрепче!
Виды на будущее у него самые скромные, но сколько притязаний! Все напоказ,
Зачем такому, как он, собственный дом? Жил бы у отца или тестя. Или поселился бы в доме дяди или старшего брата, пока владелец в отъезде. А если родных нет, то, может быть, кто-нибудь из близких друзей, отправляясь служить в провинцию, уступит за ненадобностью свое опустевшее жилище.
Предположим, и это не удалось. Но всегда можно устроиться на время в одной из многочисленных служебных построек, принадлежащих членам императорской семьи. А уж когда он дождется хорошего местечка, тогда можно не торопясь подыскать себе подходящий дом по своему вкусу.
171. Мне нравится, если дом, где женщина живет в одиночестве…
Мне нравится, если дом, где женщина живет в одиночестве, имеет ветхий, заброшенный вид. Пусть обвалится ограда. Пусть водяные травы заглушат пруд, сад зарастет полынью, а сквозь песок на дорожках пробьются зеленые стебли…
Сколько в этом печали и сколько красоты!
Мне претит дом, где одинокая женщина с видом опытной хозяйки хлопочет о том, чтобы все починить и подправить, где ограда крепка и ворота на запоре.
172. Вернувшись на время к себе домой, придворная дама…
Вернувшись на время к себе домой, придворная дама чувствует себя хорошо и свободно только тогда, когда живы ее родители – и отец и мать. Пускай к ней зачастят гости, пусть в доме слышится говор многих голосов, а на дворе громко ржут кони, пусть не смолкает шумная суматоха, все равно родители не скажут ей ни слова упрека.
Но если их уже нет на свете, картина другая. Предположим, к ней является гость тайно или открыто.
– А я и не знал, что вы здесь, у себя дома, – говорит он. Или спрашивает:
– Когда вы возвратитесь во дворец?
А отчего бы и возлюбленному, тому, по ком она тоскует, не навестить ее?
Ворота открываются со стуком, и хозяин дома приметно недоволен… Не слишком ли много шума?.. Почему гость задержался до поздней ночи?
– Заперты ли главные ворота? – спрашивает он.
– Нет, в доме еще чужой человек, – с досадой отвечает сторож.
– Так смотри же запри их покрепче сразу, как только гость отбудет. Теперь развелось много воров. Осторожней с огнем! – приказывает хозяин.
Дама чувствует себя очень неловко, ведь гость все слышал.
Домашние слуги то и дело заглядывают в покои: скоро ли отправится восвояси господин гость?
Может быть, гость и виду не подаст, но если он неглубоко любит, то закается приходить в такой дом.
Равнодушный человек скажет даме:
– Уже поздно. В самом деле, опасно оставлять ворота открытыми… – и уйдет с усмешкой.
Но тот, кто любит по-настоящему, медлит до первых проблесков утра, как дама ни торопит его: «Уже пора!»
Сторож поневоле бродит вокруг дозором. Начинает светать, и он громко негодует, как будто случилось нечто неслыханное.
– Страшное дело! Ворота с самого вечера стояли настежь!..
И бесцеремонно запирает их, когда ночь уже минула. Как это неприятно!
Да, в этом случае даме приходится нелегко даже в доме собственных родителей. И тем более в доме у свекра и свекрови или у своего старшего брата, который не слишком дружелюбно к ней расположен.
Как хорошо жить в таком доме, где никто не заботится о воротах ни в середине ночи, ни на заре, где можно принять любого гостя, будь он принц крови или придворный вельможа! Оставив открытыми решетки окон, проводишь с ним всю зимнюю ночь, а когда он уходит на заре, смотришь ему вслед долгим взглядом. Предрассветная луна сияет в небе, усиливая очарование этой минуты.
Но вот, играя на флейте, возлюбленный исчез вдали, а дама не может сразу позабыться сном. Она беседует с другими женщинами, читает стихи сама и слушает их, пока неприметно ее не склонит в дремоту.
173. «В каком-то месте один человек не из числа молодых аристократов…»
«В каком-то месте один человек не из числа молодых аристократов, но прославленный светский любезник с утонченной душой, посетил в пору «долгого месяца» некую даму, – умолчу о ее имени…
Предрассветная луна была подернута туманной дымкой. Настал миг разлуки.
В проникновенных словах он заверил даму, что эта ночь будет вечно жить в его воспоминаниях, и наконец неохотно покинул ее. А она не спускала с него глаз, пока он не скрылся вдали. Это было волнующе прекрасно!
Но мужчина только сделал вид, что ушел, а сам спрятался в густой тени, позади решетчатой ограды.
Ему хотелось еще раз сказать даме, что он не в силах расстаться с ней.
А она, устремив свои взоры вдаль, тихим голосом повторяла старые стихи:
Луна предрассветная в небе.
О, если б всегда…
Накладные волосы съехали с макушки набок и повисли прядями длиной в пять вершков. И словно вдруг зажгли лампу, кое-где засветились отраженным светом луны красноватые пятна залысин…