Повесть о Ратиборе, или Зачарованная княжна-2
Шрифт:
— Ага, — сказал я. — Обязательно. Только впервые слышу, что уже присуждают Нобелевские премии за открытия в области магии. И потом мы, мне кажется, пока еще ничего не открыли — у нас получилось побочное последствие… Э, Ворон, а тебе не кажется, что мальчик слишком сильно уменьшился? По-моему, он был крупнее, когда Лёня его принесла…
— Очки! — заорал Ворон, взлетая, — немедленно! Неужели хронофаги? Где очки?
— В момент взрыва очки были у тебя на клюве, — огрызнулся я. — Если ты их уронил, можешь с ними распрощаться.
— Ничего
Как же, так я и разбежался!
Я прищурился тем особым образом, которым вызывал у себя способность углядеть магионы.
Магионов в лаборатории имелось с избытком, и упорядоченных, и диких. Кроме магионов я заметил множество еще каких-то мелких блестящих частичек, каждая из которых была настолько же меньше магиона, насколько блоха меньше таракана.
Частички эти летали по всему помещению, как искры от горящего полена.
И очень эти частички походили на хронофагов — таких, какими я видел их через очки.
— Они, — сказал я, — они, родимые… Сейчас я их…
— Кот, не отвлекайся! — каркнул Ворон. — Я тебе что велел сделать?
Но какой бы я был кот, если бы послушно повиновался приказам?
Тем более что у меня было чем заняться.
Я быстренько сплел сетку из магионов, очень частую, свернул ее наподобие сачка и попытался поймать несколько частичек. Но даже очень частая сетка была для этих безобразников, словно дуршлаг для песка.
— Восемь слоев надо! — заорал Ворон. Он раскопал очки в груде осколков — одно стеклышко все-таки разбилось, и теперь Ворон, лихо прищурив правый глаз, наблюдал за моими действиями одним только левым, круглым и желтым, глазом, и азартно приплясывал на краю раковины. — Восемь слоев, и на тканой основе… Хотя бы трикотажной…
— Где я тебе тканую основу возьму? — наращивая слои магионной сетки, огрызнулся я: терпеть не могу, когда мне под лапу советуют! Хронофаги по-прежнему не улавливались, но летали теперь уже не хаотично, а понемногу стягивались к центру, и крутились теперь вокруг Егорушкиной головы, как кольцо вокруг Сатурна.
— От халата рукав оторви!.. Да быстрее же, не копайся, пока он опять не заразился!..
— Я занят, не видишь что ли! — рявкнул я. — Сам отрывай!..
Пес вертел своей большой головой, пытаясь сообразить, что же происходит — он, не маг и без соответствующего прибора, магионов не видел. Услышав наши препирательства Пес (надо отдать ему должное, Пес у нас исполнителен и чувство долга у него на высоте) прыгнул на халат, ухватил зубами рукав и рванул. Толстая махровая ткань не поддавалась.
Круги, которые описывали хронофаги вокруг головки младенца, становились все меньше, и вот уже то один, то другой хронофагчик срывались с орбиты и падали. И моментально впитывались пухлым младенческим телом, как капли воды в губку — Егорушка снова начал понемногу подрастать.
И
Мы ведь находились в лаборатории!
Здесь же были вытяжные шкафы — целых три штуки!
Я схватил младенца в охапку, вместе с халатом, и потащил к ближайшему вытяжному шкафу. Младенец показался мне чрезвычайно тяжелым; я оглянулся — зубы Пса, как видно, увязли в махре, и он тащился за нами.
Я выпутал Егорушку из халата и голеньким сунул внутрь шкафа.
— Ты что, с ума сошел? — гневно каркнул Ворон. — Ребенка простудишь! Насмерть!
Я врубил вентилятор, не слушая карканья преминистра.
— Лучше пусть он от старости умрет?.. Ничего, если что — медицина у нас на высоте, и фармацевтическая промышленность тоже. Вылечат.
Хронофаги блестящей струей потянулись вверх, в вентиляционный канал. Егорушка заерзал, засучил ручками, потом утих.
— Слушай, а он живой? — страшным шепотом спросил Пес — он уже высвободил зубы. — Он ведь маленький совсем, ему же месяц всего, а тут столько такого!..
Хронофагов больше не наблюдалось, я выключил вентилятор и достал младенца из шкафа. Младенец спал.
— Дышит, — сказал я. — Надо его к Лёне доставить. Его же наверное и кормить уже пора.
Ворон почесал клюв кончиком крыла.
— Откровенно говоря, я опасаюсь рецидива, — протянул он. — Теперь уже ясно, что богатырский комплекс здесь не наблюдается, произошло вульгарное заражение хронофагами. Как тебе известно, в нашей квартире имеет место значительный дисбаланс между концентрацией хронофагов и хроностазионов. Я думаю, нам нужно пока что оставить Егорушку тут и дождаться пробуждения Леонидии, чтобы она как можно скорее эвакуировала ребенка из очага заражения…
Дальше я не слушал.
Я завернул Егорушку в остатки халата — Псу удалось-таки оторвать рукав, вернее, разодрать халат на две неравные части — и уложил на кушетку. Ворон все еще разглагольствовал, расхаживая по краю умывальника.
— Ну так пошли, что ли? — перебил его я. — Устал я очень. Да и тебе надо бы своим оперением заняться — вон, половина хвоста на полу валяется.
Ворон от возмущения не нашел слов. Он каркнул. И взлетел, явно наметив карательную акцию по отношению к моей макушке.
— Но-но, — сказал я. — Хватит. Я объявляю мое обучение законченным. Все равно ты больше ничему научить меня не можешь. Мне нужен наставник по практической части.
— Нет, но каков нахал! — возмутился Ворон. — Нахватался по верхам — и туда же, в академики метит! Да тебя еще полвека учить надо, прежде чем к практике подпускать, имбецил!
— А кто будет младенцев спасать, ты, что ли? Теоретик! — я чувствовал себя победителем. В конце концов, моя догадка насчет причины случившегося с Егорушкой подтвердилась, и я самостоятельно спас ребенка. И, кстати, Крыса я тоже спас. Ай, да я!