Повесть о Ратиборе, или Зачарованная княжна-2
Шрифт:
— Да, а как там Крыс, выжил? — спросил я.
— Выжил, — буркнул Ворон. Он сидел на краю умывальника, нахохлившись и заложив крылья за спину.
Крыть ему было нечем.
— Ну, так идем? — спросил я. — А ты, Пес, еще тут посиди. Прибери тут чуток — все равно тебе пока что делать нечего.
И мы с Вороном отправились восвояси.
То есть в квартиру.
Мы с Вороном медленно, но верно продвигались к выходу из шкафа. Медленно — потому что Ворон потерял какую-то очень важную часть своего оперения, и теперь не мог толком лететь, а перепархивал с места на место.
По дороге я слегка размечтался.
Уж наверное, Домовушка всем уже рассказал, как я, могучий и непобедимый, спас Крыса от смерти через удавление. Ворон, конечно, тоже не будет молчать о моей роли в избавлении ребенка от преждевременной гибели. Нет, безусловно, я не буду отрицать некоторую роль Ворона в событиях — в конце концов, именно он опрокинул штатив с пробирками.
Но все остальное сделал я, и потому собой могу гордиться.
И горжусь.
Кроме того, я освободился от унизительной и болезненной опеки Ворона, я заявил о своей самостоятельности, я избавлен от постоянных зубрежек, от клевания моей макушки, от назидательных проповедей и так далее. Конечно, магия меня привлекает, и я ничего не имею против занятий ею, и не только практических, но и углубления моих теоретических познаний, с Вороном в качестве консультанта. Но не более того!
Прекрасное будущее рисовалось мне.
Мой вполне заслуженный триумф по возвращении домой.
Домовушка, вне себя от радости, готовит для меня что-нибудь вкусненькое; я не отказался бы от карасей в сметане или, допустим, паштета из куриной печенки. Лёня, счастливая мать, покрывает поцелуями свое вновь обретенное дитя (не меня — не терплю слюнявостей!) и ежедневно доставляет в нашу квартиру свежие сливки. Я, вполне скромный герой, лежу в кабинете на специально приобретенном для этой цели мягком пуфе, Ворон читает мне труды по теории магии, а я мановением хвоста сигнализирую ему: этот абзац можно пропустить, а вот этот, напротив, отметить. И Ворон, кротко склонив голову в вежливом поклоне, отвечает: «Да, Кот, как скажешь…»
Впрочем нет, почему «Кот»? Теперь такое обращение ко мне излишне фамильярно!
По имени-отчеству? Но своего настоящего отчества я, увы, не помню, а Кот Котович — это как-то… Не того. Уж лучше Кот Человекович!
Нет, тоже не очень подходит…
Может быть, сменить имя, переокреститься, так сказать? Но в кого? Котофеем себя назвать — получится слишком по-сказочному, и опять же примитивно. На латыни кот называется «felis catus»; зная наших остроумцев, особенно Жаба, могу представить, как они будут меня дразнить — кактусом наверняка, хорошо если не фаллосом.
А почему бы мне не назваться Феликсом? А что, созвучно латинскому наименованию, вполне человеческое и не слишком затертое имя, очень даже ничего!
Однако я вспомнил Жаба.
Пожалуй, и от имени «Феликс» придется отказаться — Жаб уж точно будет называть «Эдмундовичем». Чувство юмора у него такое. Земноводное.
Но придумывание для себя имени я отложил на потом — мы пришли.
Глава
Шаг, который вы намерены сделать, чреват самыми грозными последствиями и может оказаться роковым.
Вы скажете: ну, наконец-то!
В самом деле — заглавный герой, а появляется только в одиннадцатой главе!
Добрая четверть книги!..
Нет, вы, конечно правы — но так сложились обстоятельства. Ох, уж эти обстоятельства — вечно они вынуждают Человека (ну, или Кота) делать не то, что ему (Человеку ли, Коту ли) хочется, не то, что красиво и целесообразно, даже не то, что правильно — а исключительно то лишь, что необходимо.
Вначале мне нужно было вас с нами познакомить (а вдруг вы не читали «Повесть о Ладе»?), а затем объяснить (подробно), почему случилось так, как случилось. То есть почему Лёня оказалась в квартире, а нас с Псом и Вороном, наоборот, не оказалось, и почему…
Но не будем забегать вперед.
Итак, мы пришли.
То есть ткнулись (носом — я, и клювом — Ворон) в закрытую дверь шкафа.
Я толкнул ее — дверь не поддавалась, я навалился всем телом…
Пожалуй, дверь была не только закрыта, но и заперта — или приперта чем-то тяжелым, креслом, например.
Нет, как вам это нравится!
Меня, героя — и не пускают домой!
А я, может быть, проголодался!
Я, может быть, устал, спасая Пса!
И вообще мы, коты, очень трепетно относимся к попыткам ограничить нашу свободу. Не любим мы этого.
Поэтому я вслух выразил свое негодование на чистом кошачьем языке. Очень громко получилось.
— Заткнись, Кот! — скомандовал Ворон. — Там что-то серьезное произошло!
С жутковатым скрипом дверь слегка приотворилась, и в щель просунулась плоская морда Жаба.
— Тихо, ша! — прошипел он. — Под кровать — и быстро!
Нет, конечно, я герой — но даже героям свойственна осторожность. Несмотря на всю наглость приказания, да еще исходящего от такого персонажа, как Жаб, спорить я не стал, а просочился в щель и юркнул под кровать. Свое геройство я проявлю позже — когда разберусь в ситуации. И потом — слышали бы вы этот ужас, сквозящий в шепелявом шепоте Жаба!.. Даже Ворона проняло. Птица он крупная, громоздкая, так что дверца шкафа заскрипела совсем уж громко, когда он протискивался, да и под кровать Ворон пролез с трудом.
Зато вовремя — мимо кровати прошли совершенно посторонние ноги!
В синих штанах, вправленных в зеленые сапоги!
И сапоги эти были огромного размера — не меньше сорок пятого, а, может быть, и больше!
Направлялись ноги от двери к шкафу.
То есть сверху к этим ногам, конечно же, было приделано туловище и все остальное, что полагается, но обзор из-под кровати никакой, только пол один и виден, да ножки кресла; к тому же Ворон половину этого обзора загораживал.
Я испугался так, что даже дышать перестал, Ворон и Жаб, кажется, тоже.