Повесть о Сером Лисе. Последнее желание Серого Лиса

Пирожкова Марина

Впрочем, достигнутый успех был вполне закономерен. Эсперанса была родом из Южных Колоний Фреосы и хорошо представляла себе вкусы своей публики. Она умело балансировала между интересом к экзотике и сентиментальностью. На руку ей была и сложная репутация. Ее пение, ее вызывающие наряды, ее соблазнительные улыбки – все было частью сделки. Искусство с тончайшим привкусом скандала привлекало на вечера, где она выступала, мужчин, а мужчины – мамаш с дочками на выданье. И для устроителей вечеров, и для мамаш, и для Эсперансы это было выгодным сотрудничеством.

– А могу я осмелиться, – после некоторой паузы продолжил молодой человек, –

просить вас оставить для меня танец? Скажем вторую кадриль?

Его щенячий взгляд тонул в выразительном декольте певицы.

– Это будет честью для меня, сеньор Нокс, – она протянула ему руки, изящно поднимаясь с дивана, – но боюсь, вынуждена вас поторопить, ко мне скоро должен прийти учитель пения.

Чуть извиняющаяся и наивная улыбка, которая так хорошо ей удавалась, заставила господина Нокса с благоговением припасть к ее руке с прощальным, но, пожалуй, слишком долгим поцелуем.

Эсперанса лишь рассмеялась на эту дерзость своим глубоким гортанным смехом.

– Да–да, не смею вас больше задерживать. И буду с нетерпением ждать новой встречи, – пролепетал секретарь прежде, чем откланяться.

Когда за ним закрылась дверь, совсем другой, задорный смех пролетел по комнате. Мисс Умаишвар Снипкин, которую все звали просто Умкой, не смогла сдержать свою реакцию. Подопечная Эсперансы, все это время тоже присутствовала в гостиной, но молчала, уткнувшись в кружку чая.

– Господи, Эспи, – сказала она, отсмеявшись, – он таращился на тебя как на самое вкусное пирожное в кондитерской Гюнтера! Готова биться об заклад, если бы ты захотела, могла бы вытрясти из него гонорар в два раза больше.

– Ну, только это не его деньги, – на сей раз вполне цинично улыбнулась Эсперанса, – а его хозяйки. И она не заслуживает того, чтобы вести с ней нечестную игру. К тому же, дорогая, в этом тонкость в обращении с представителями высшего общества – они никогда не хотят платить много. И главное, нельзя позволять им понять, что ты зависишь от их благосклонности.

– Кстати о благотворительности, – продолжила Умка, чуть тушуясь.

Совсем юная, семнадцати лет от роду, она была уроженкой далекого Омнистана. Смуглая кожа, чуть раскосые глаза, короткая стрижка, но главное весьма экзотический наряд, пожалуй, слишком яркий для туманных улиц Ронгарда, не позволяли девушке слиться с толпой. Но попав в город в совсем юном возрасте, она выросла на его улицах и знала его лучше других. Она чудом сохранила память о танцах и обычаях своей далекой родины, которые привлекли внимание Эсперансы, предложившей ей выступать вместе.

– Ко мне опять приходили миссионеры из Креста Милосердия, – сообщила девушка, – и снова уговаривали отправиться в Омнистан с их миссией. Они утверждают, что я могла бы быть очень полезна в работе с детьми, которые не владеют денвирским и остались без попечения родителей.

– А ты? – Эсперанса ощутила укол тревоги, но постаралась скрыть его от подопечной.

– Даже не знаю… – девушка вертела перед собой чашку с недопитым чаем, – с одной стороны, мне бы хотелось вернуться. И я знаю, что мой отец, – на последнем слове она запнулась, – мой приемный отец одобрил бы это, но мне нравится выступать с тобой. Да и ты всегда говорила, что в Ронгарде я одна такая, а моя уникальность послужит мне отличным пропуском в жизнь.

– Да, пожалуй, – кивнула певица, размышляя, правильно ли поступила, толкая девушку к артистической карьере.

По

собственному опыту она знала, что такая дорога могла принести хороший материальный достаток, но требовала значительных жертв. И сложно было сказать, какие опасности окажутся более тяжкими: те, что поджидают служащего благотворительной миссии в диких странах или те, которым подвергаются женщины–актрисы.

***

Большой благотворительный бал. Сотни свечей, бриллианты на обнаженных дамских плечах и черные мужские фраки, смех, шампанское, музыка. Мисс Аластра Барет давала прием в пользу больницы для бедных. Ходили слухи, что это лишь первый шаг к облагораживанию городских трущоб и есть таинственный бизнес–план для этой части города, который сулит сказочные барыши всем посвященным. И потому все самые знатные жители города были приглашены на вечер. А кроме них несколько высоких столичных гостей, что добавляло веса мероприятию. Этого было достаточно, чтобы каждый, кто хоть что–то из себя представляет, стремился попасть на праздник.

Но даже в пестрой толпе гостей Эсперанса и Умка умудрялись выделяться. Огненно–красное вечернее платье певицы с низким декольте и длинным шлейфом навевало воспоминания о танцовщицах фламенко на раскаленных от солнца улицах городов Фреосы. Короткая стрижка и экзотическое шелковое одеяние Умки же вызвали недоуменные шепотки. Но слух о том, что сегодня будет выступать знаменитая мисс Серна, звучал гораздо громче и быстро разнесся по залу.

Почти сразу из толпы вынырнул пожилой мужчина в темно–лиловом фраке с заметной лысиной и аккуратной седой эспаньолкой.

– Ах, моя дорогая, сегодня вы превзошли красотой сами себя, – консул Фреосы, дон Рафаэль Гарсия, склонился перед Эсперансой в галантном поклоне, припадая к руке, – идемте скорее, я всем вас представлю.

Женщина едва успела поприветствовать хозяйку и отдать последние указания своей спутнице, когда консул увлек ее в глубь парадных залов. Покровительство консула было одним из ее козырей и она намеревалась воспользоваться им в полную силу. Пару лет назад она вполне успешно изображала увлеченную любовницу племянника дона Рафаэля, об ориентации которого ходили тревожные слухи. Маленький спектакль закончился браком юного шалопая и не менее юной и наивной девицы с хорошей родословной, после чего Эсперанса отошла в тень. Но консул не забыл оказанной услуги, а также по заслугам оценил деликатность и молчаливость соотечественницы. Он уже изрядно помог ей с документами, например, для опеки над Умкой. Теперь же был готов представить и рекомендовать ее своим великосветским друзьям. Это было весьма полезно, тем более что ее прошлый патрон, крупный золотодобытчик, оплачивавший значительную часть их счетов последние полгода, предпочел отправится в длительное путешествие в компании новой пассии и теперь требовалось присмотреть ему замену.

Некоторое время спустя внимание Эсперансы привлек мужчина в парадном мундире. Примерно ее лет или чуть старше, он не был красив в общепринятом смысле слова, но его строгие черты лица и мужественная фигура притягивали взгляд. Серые глаза незнакомца казались полными льда даже в окружении радостей бала. Общее впечатление отстраненности и решительности, которое излучал весь его облик, словно гипнотизировало певицу.

Поймав направление ее взгляда, дон Рафаэль доверительно сообщил:

– Это Бьерн Лефрид, старший инквизитор.