Повесть о старых женщинах
Шрифт:
Софью поразило, насколько Лоране убеждена в своих чарах. Софье она казалась вульгарной хорошенькой дамочкой, привлекательность которой — под сомнением, а во взгляде — избыток бесстыдства. Движения ее были вульгарны. И Софья не могла понять, как утвердилась и на чем зиждется власть Лоране.
— Я не покажу его Эме, — прошептала Лоране, указывая на браслет.
— Как вам угодно, — ответила Софья.
— Кстати, я сказала вам, что объявлена война? — спросила между прочим Лоране.
— Нет, — ответила Софья. — Какая война?
— Я чуть не забыла из-за этой истории с Эме…
— Вот как? — пробормотала Софья. — А из-за чего война?
— Ах, вот и я спрашиваю! Никто не знает. Все эти пруссаки.
— Может быть, стоит снова провести дезинфекцию? — беспокойно спросила Софья. — Я поговорю с мадам Фуко.
Лоране посоветовала ей не волноваться и вышла, чтобы продемонстрировать хозяйке браслет. Она решила, что никак не может себе отказать в таком удовольствии.
IV
Спустя две недели, в августе, в ясный субботний день, Софья, в широком переднике, завершала воинственные приготовления к дезинфекции. Часть задачи уже была выполнена: несмотря на сопротивление мадам Фуко, которая обиделась на Лоране и Софью за их пересуды, Софья вчера уже окурила собственную комнату и коридор. Лоране покинула квартиру — при каких именно обстоятельствах, Софья не знала, но догадывалась, что это произошло после того, как размолвка, вызванная обидой мадам Фуко, переросла в ссору. Мимолетная дружба между Лоране и Софьей улетучилась как сон. Служанку уволили — вместо нее мадам Фуко наняла поденщицу, приходившую по утрам на два часа. В то утро, получив письмо от своего больного отца, мадам Фуко внезапно уехала в Сен-Маммес-сюр-Сен. Софья была в восторге от такой удачи. Дезинфекция стала ее навязчивой идеей — навязчивой идеей выздоравливающей, в мыслях которой все бессознательно искажается и принимает самые уродливые формы. Вчера у Софьи было столкновение с мадам Фуко, и она ожидала еще более серьезного столкновения, когда дело дойдет до того, чтобы выставить мадам Фуко со всем ее добром из спальной. Однако Софья была готова — что бы ни случилось — как следует окурить всю квартиру. Отсюда и тот пыл, с которым, уговаривая мадам Фуко проведать отца, Софья заявила, что уже достаточно окрепла, чтобы прожить день-другой без посторонней помощи. Из-за того что движение поездов частично приостановлено по военным соображениям, мадам Фуко не могла обернуться за один день. Софья одолжила ей луидор.
Во всех трех передних комнатах в тазах таинственно тлела сера, и две двери были оклеены бумагой, чтобы пары не вышли наружу. Поденщица уже ушла. Софья со щеткой, ножницами, клейстером и газетой заклеивала третью дверь, когда у входа зазвонил колокольчик.
Она прошла по коридору и открыла дверь.
Явился Ширак. Софья не удивилась, увидев его. С началом войны даже Софья и мадам Фуко начали ежедневно просматривать хотя бы одну газету, и таким образом, по статье, подписанной Шираком, Софья узнала, что после командировки в Вогезы он вернулся в Париж.
Увидев ее, Ширак вздрогнул.
— Ах! — произнес он, помедлив.
Потом он улыбнулся, схватил
За многие годы Софье не выпадало ничего приятнее: она видела, как неподдельно, до глубины души рад ей Ширак.
— Значит, вы выздоровели?
— Выздоровела.
Он вздохнул:
— Поверьте, для меня огромное облегчение узнать, что вам действительно не угрожает опасность. Вы так меня напугали… так напугали, сударыня.
Она молча улыбнулась.
Увидев, что он недоуменно оглядывает коридор, Софья сказала:
— Я сейчас одна в квартире. Я провожу дезинфекцию.
— Так это пахнет серой?
Она кивнула.
— Извините, я должна закончить эту дверь, — добавила она.
Ширак закрыл входную дверь.
— Да вы здесь чувствуете себя как дома! — заметил он.
— Приходится, — ответила Софья.
Он снова внимательно оглядел коридор.
— И вы совсем одна? — еще раз спросил он, словно не веря ей.
Она объяснила ему, в чем дело.
— Приношу мои глубочайшие извинения за то, что поместил вас здесь, — с чувством сказал Ширак.
— Почему? — ответила она, не отрывая глаз от двери. — Ко мне были здесь очень добры. Исключительно добры. А мадам Лоране такая превосходная сиделка…
— Вы правы, — сказал Ширак. — Поэтому я вас и оставил здесь. В сущности, они обе милейшие женщины… Вы понимаете, мне, как журналисту, случается заводить знакомства с людьми разного сорта… — он щелкнул пальцами. — А раз уж мы оказались около этого дома… Короче, прошу вас извинить меня…
— Подержите эту газету, — попросила Софья. — Нужно закрыть каждую щелочку и, главное, щель между дверью и полом.
— Что за чудо эти англичане! — бормотал он, придерживая газету. — Вы — и вдруг занимаетесь таким делом! Теперь, — добавил он прежним доверительным тоном, — вы, я полагаю, уедете от Фуко.
— Думаю, что да, — беззаботно ответила Софья.
— Поедете в Англию?
Она обернулась к нему и, продолжая вытирать излишки клея тряпкой, покачала головой.
— Не поедете?
— Нет.
— Простите за нескромность, но куда же вы направитесь?
— Не знаю, — честно призналась она.
Софья действительно не знала куда податься. У нее не было никаких планов. Разум подсказывал ей, что следует вернуться в Берсли или, по крайней мере, написать туда. Но в своей гордыне она и слышать не хотела о такой капитуляции. Софье пришлось бы попасть в намного более отчаянное положение, чтобы признаться свой родне о поражении, пусть даже в письме. Тысячу раз нет! Это решение принято бесповоротно. Она встретит любую беду и любое другое бесчестье — но только не позорное возвращение в лоно семьи.
— А вы? — спросила она. — Как ваши дела? Что война?
В двух словах Ширак рассказал ей о себе все основное.
— Не следует в этом признаваться, — добавил он, заговорив о войне, — но дело кончится худо! Уж я-то знаю.
— Вот как? — небрежно спросила Софья.
— Вы о нем ничего не слыхали? — спросил Ширак.
— О ком? О Джеральде?
Ширак кивнул.
— Нет, ничего! Ни единого слова!
— Он, должно быть, в Англии.
— Ни в коем случае! — твердо сказала Софья.