Повесть о таежном следопыте
Шрифт:
— Совсем исчез? — не выдержав, перебил Капланов.
— Нет, не совсем… — задумчиво добавил директор, — Шаломай, оказывается, поселился в каменных россыпях, всего лишь в двух километрах от здешнего села Преображения. Здесь он даже осмелился построить себе избушку. Свои следы усиленно скрывал среди камней. Тут он жил целых два года, постреливая горалов. Недалеко на берегу моря стояла избушка рыбаков, которые знали о местопребывании Шаломая. Но они его боялись и молчали. Обнаружили Шаломая случайно: один из рыбаков попался с выдрой, и чтобы его отпустили, рассказал о беглеце. На Шаломая сделали в скалах засаду, здесь его и убили.
Эти рассказы помогали Капланову ориентироваться — врагов своих надо знать. Природные богатства расхищали здесь с незапамятных времен. А сейчас браконьеры обнаглели и даже не особенно заботились о маскировке.
Шла зима. Капланов возглавил в заповеднике борьбу с хищниками. Пять волков было отравлено стрихнином. Три волка застрелил он сам. Но хищники все еще бесчинствовали. В ближайшей деревне ночью они задрали лошадь прямо во дворе.
Лида, задержавшись в селе Преображение, шла домой в темноте, и волки сопровождали ее всю дорогу, воя то позади, то впереди. Капланова не было дома, но потом, узнав об этом происшествии, он взволновался и стал ее журить.
— Погоди, — со смехом возразила она, — сам ты почему-то ничего не боишься, даже тигра, а меня сейчас ругаешь. Значит, по-твоему, я должна быть трусихой?
— Нет, ты просто должна быть осмотрительной.
Но в другой раз, когда снова зашел разговор об осторожности, он ей сказал:
— Ты, Лида, наших зверей не бойся. Бойся только людей-хищников.
Теперь, когда в тайге бродили браконьеры, Капланов постоянно брал с собой оружие. А раньше, там, в Сихотэ-Алиньском заповеднике, он сплошь и рядом обходился без него.
— Знаешь, как тяжело стрелять в зверя… — говорил он жене. — Если бы только можно было ограничиваться наблюдениями!
Однако для исследования временами приходилось зверей отстреливать. Он всегда делал это с большой неохотой.
Этой зимой снега было мало, это затрудняло научные наблюдения. Особенно сложны они оказались по горалу, который обитал главным образом в скалах.
Звери имели привычку лежать головой к морю. Иногда горалы держались семьями: на верхней скале отдыхал самец, пониже — самка, а внизу — молодые. При резкой перемене направления и силы ветра осторожные звери спешили перейти на другой склон. Холодный ветер с туманом заставлял их обычно забираться в укрытые каменные щели. Капланов пытался находить эти «отстой», где звери отдыхали и спасались от непогоды и от опасности.
Он заметил, что на падающие с грохотом камни горалы почти не обращают внимания, к этим звукам они привыкли. Пока звери не передвигались, они казались очень медлительными. Но стоило им чем-то встревожиться, как они легко вспрыгивали на крутые скалы почти без разбега.
Изо дня в день с нарастающим интересом Капланов наблюдал за горалами. Он установил, что горалы вылизывают кристаллы соли, которая осаждается из водяной пыли на скалах и прибрежных растениях. Иногда они пили морскую воду и подбирали водоросли, выброшенные на берег волнами. Море, на побережье которого обитали горалы, наложило на жизнь зверей своеобразный отпечаток.
Порой Капланов забирался в скалы и, не шелохнувшись, не отнимая бинокля от глаз, просиживал там часами.
Бывало, звери его не видели, но, очевидно, чувствовали. Они широко раздували ноздри, издавая свое тревожное — «чупф-чупф».
Он убеждался, что горалы видят плохо и, пожалуй,
Было непонятно, почему они не убегают сразу при появлении человека, который был здесь главным их врагом, а долго разглядывают его, раздраженно помахивая хвостиками, будто рассерженные кошки, и угрожающе топают ногами. Такая странная реакция горалов на опасность, вероятно, и способствовала их истреблению. В заповеднике их насчитывалось не более чем полторы сотни. Между тем, браконьеры продолжали уничтожать этих исчезающих с лица земли зверей.
Выстрелы иногда слышались у подножия сопки Туманной со стороны моря. Это браконьеры стреляли по горалам прямо с кавасаки и сейнеров. Рыболовная артель, в которой работали Зуйковы, не только ловила рыбу и крабов, но еще занималась и заготовкой мяса. Горалы находились в наибольшей опасности, и Капланов, одолеваемый беспокойством, нередко ночевал среди скал, пытаясь подкараулить браконьеров.
С сопки Туманной хорошо были видны солнечные закаты, красные, как зарево пожара. Но еще красивее казался утренний восход солнца, медленно поднимающегося из вод океана.
С наступлением весны, ночуя в горах, Капланов порою слышал странные звуки, которые напоминали короткие, часто повторяющиеся отдаленные гудки парохода. Что это было — гул воды, плененной прибрежным льдом? Или, может быть, это просто где-то кричали ночные птицы — какие-нибудь южные совки? Кто знает…
Много еще было непонятного, не до конца разгаданного в природе южного Приморья.
Но теперь спокойными исследованиями заниматься не приходилось. И, подстерегая браконьеров, Капланов думал, что есть и у него своя доля в борьбе с врагами Родины. Это хоть немного смягчало его постоянное недовольство собой за то, что где-то идет жестокая война, а он живет вдали от фронта и занимается любимым делом.
Щемило сердце и за судьбу близких, оставшихся в столице, от которой враг был все еще недалеко.
А над побережьем беспрерывно кружили самолеты, напоминая о том, что и здесь, в тылу, надо быть бдительным…
Наступила весна, и Капланову пришлось взять на себя новые обязанности. Директора заповедника мобилизовали в армию, вместо него назначили Капланова.
На его плечи теперь легли и хозяйственные дела. Чтобы освободить государство от забот по снабжению продовольствием семей фронтовиков и сотрудников заповедника, надо было заниматься подсобным хозяйством. Для того чтобы обеспечить наблюдателей охраны таежной обувью, пришлось из кожи изюбров выделывать улы и олочи. Немало выпадало и других хлопот.
Лида стала ходить вместе с остальными домохозяйками на полевые работы.
На море много дней и ночей бушевали штормы. Исполинские волны грохотали у скал. Газеты с сообщениями о военных действиях приходили в заповедник редко, большими пачками за несколько недель, и люди бросались к ним с тревожным ожиданием. С фронта по-прежнему шли тяжелые вести…
Глава четырнадцатая
ХИЩНИКИ
Весной участились лесные пожары и палы. С одним палом, недалеко от побережья, пришлось сразиться Капланову.