Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]
Шрифт:
— Ну и брешешь, — Коля сел на диване и потянулся. — Сопеть я, может, и соплю, но это только когда у меня насморк. А чавкать… Это, брат, извини, ты придумал.
— Это факт! — обиделся Генка.
— Все! — прикрикнула Маша. — Коля, вставай, я ухожу.
Уже второй год Маша преподавала в соседней школе французский язык. Коля тоже пытался выучить язык — взялся за английский, но одолеть не смог и бросил. Маша никогда не упускала случая напомнить ему об этом. Вот и на этот раз она насмешливо
— Я тебе Конан-Дойля принесла. Шерлок Холмс… Полностью. — И, заметив, как радостно вспыхнули глаза Коли, добавила: — На английском. Ты ведь вот-вот осилишь?
— Да ну тебя, — в сердцах сказал Коля. — Дай срок, я и французский осилю! Времени сейчас нет.
— А его никогда не будет. Ты этого еще не понял?
— Преступность пойдет на убыль, — не слишком уверенно сказал Коля, — тогда я и наверстаю.
— А ты уверен, что она пойдет на убыль? — спросила Маша. — Я вот думаю: пока будет разрыв между уровнем жизни отдельных людей — будут и преступления. Всегда кто-то захочет иметь больше. И попытаться добыть это большее нечестным путем.
— Сложный вопрос, — сказал Коля. — Может, ты в чем-то и права. Но главное, я считаю, царизм оставил нам родимые пятна. В них все дело.
— А когда умрут носители родимых пятен, тогда чем ты будешь объяснять преступность?
— А она тогда будет? — спросил Коля.
— Не знаю. — Маша улыбнулась. — Разошлись, мужчины. До вечера.
…Коля встретился с Витькой у входа в управление.
— Что узнал?
— Есть кое-что. — Витька пропустил Колю вперед и добавил с плохо скрытой гордостью: — Недаром время терял.
— Расскажешь.
Когда вошли в кабинет, Коля позвонил Маруське, попросил зайти.
— Вот мои выводы, — Маруська раскрыла папку и протянула Коле лист бумаги, исписанный мелким, убористым почерком. — Обращаю твое внимание, что на гимнастерке Куликова — пороховой нагар!
— Неужели наган Иванова бьет так сильно? — удивился Витька. — Ведь метров с семи стрелял Иванов!
— Не стрелял, — оборвала его Маруська.
— А… а кто же? — оторопело спросил Витька.
Коля положил рапорт Маруськи на стол.
— Тот, кто стоял рядом с Куликовым. — Коля подошел к Витьке, добавил: — Помнишь, мы говорили о том, что мог быть пятый человек? Так вот, он был! Он застрелил Куликова в упор — оттого и нагар на гимнастерку Куликова попал. Он же, вероятно, и деньги украл.
— Кто же это? — недоверчиво спросил Витька.
Коля и Маруська рассмеялись.
— Знать бы, — сказала Маруська. — Но есть в твоем вопросе, так сказать, два подвопроса, сынок. Как преступник попал в запертую комнату? Почему его впустили? Замки-то целы.
— Может быть, это был свой человек? — загорячился Витька. — Его все знали, потому и впустили.
Коля
— А что? Есть резон. Как версия — годится. Значит, так: некто, назовем его Свой, сразу же после кассира Евстигнеева и вахтеров вошел в помещение кассы. Его не испугались, пустили.
— И прямо с порога он начал садить из нагана! — подхватил Витька.
— Подожди. — Маруська развернула план места происшествия. — Вот как были расположены трупы. О чем это говорит? Я написала в рапорте: о том, что Свой стрелял только в Куликова.
Витька схватил план:
— Точно! Куликов — его сообщник, я понял, мать! Куликов убил Евстигнеева и Анисимова, а неизвестный, «свой», одним словом, видит — дело сделано, деньги — вот они, зачем еще с одним человеком делиться? И шлепнул Куликова за милую душу!
— Молодец! — сдержанно похвалил Коля. — Я думаю, так оно и было. Считаем факт установленным: убийство совершил фигурант, которого мы в дальнейшем обозначаем кличкой Свой. Предположим, что деньги унес именно он. Каким образом? Ты, Маруся?
Маруська мучительно раздумывала о чем-то.
— Понимаете… Куликов запросто уложил двоих людей, хорошо ему знакомых. А мог ли он? Способен ли был? Что мы в сущности о нем знаем, чтобы быть уверенными: мог? Что это — он и никто другой! Витя, ты говорил с дочерью Ровского? Как она характеризует Куликова? И вообще, что ты узнал?
— Куликов Николай на самом деле Юрий Томич, — ответил Витька.
— Так-так… — заинтересованно сказал Коля. — Я ожидал нечто в таком смысле. Кто он по образованию, вообще давай подробности!
— Я так понял, что он окончил Константиновское училище, значит — офицер, — сказал Витька. — Но дочь Ровского, Нина, толком ничего не знает. А мать права. Томич этот — человек образованный, на Сенном развале первое издание Лермонтова искал. На бандита не очень похоже. Они Лермонтова редко читают.
— Значит, ты тоже сомневаешься, что Куликов убийца? — спросил Коля.
— Сомнительно, — кивнул Витька. — Одно против: Томич встречался с Длинным, Нина опознала фотографию. Я вижу — она чего-то недоговаривает, ну, пристал к ней, а она — молчок. А жаль.
Несколько секунд Коля молча смотрел на Витьку, едва сдерживая вдруг подступившую ярость. «Мальчишка, сопляк! — в сердцах думал он. — Не понимает, что натворил! Не надо ему доверять, черт возьми! — И тут же пришла другая мысль. — А как не доверять? Разве можно все успеть самому? В сущности, кто виноват, что парень не сориентировался? Учили плохо, вот и результат».
— Что же ты наделал, Витя! — с укором посмотрела на сына Маруська.
— Немедленно поезжай к ней и привези ее сюда, — холодно сказал Коля.