Повести и рассказы
Шрифт:
Он двигался, принимая каждую секунду другую форму и ловко управляясь сразу со всеми ногами.
"Ладно получилось!" - подумал я и поплыл к лодке.
МУРЕНА И ОСЬМИНОГ
Но коралловый риф тут же отомстил нам за вторжение в жизнь его обитателей.
Не успел я всплыть, как Родольфо закричал, что на дне появилась мурена.
Я снова нырнул. Осьминог ещё торопливо полз, клубясь и переливаясь, по неровной поверхности камня, а рядом из другой расселины уже поднималась зелёная голова рыбы-змеи. Потом в каменной щели завертелись, замелькали
Она плыла, совершая быстрые колебания всем телом, вытянув вперёд голову с открытой зубастой пастью.
Осьминог поздно заметил опасность.
Он заметался, привсплыл, но, поняв, что уйти не удастся, снова сел на риф.
Увы! Здесь укрытия не было. Маленькое зыбкое животное покрылось от страха бурыми пятнами, прижалось всем телом к камню и почти исчезло, стало частью рифа.
Но обмануть мурену не удалось: не останавливаясь, она промчалась над осьминогом, сделала поворот и бросилась в атаку.
Вспомнив, как мурена расправляется с головоногими - она рвёт их на части, вцепляясь тонкими зубами в слабые студенистые тела и начиная вращаться как штопор, - я выпустил из рук фотоаппарат и нырнул. Место оказалось глубоким, резкая боль вошла в уши. Отчаянно болтая ногами, я продолжал погружаться.
Но хитрая тварь уже заметила меня. Нехотя, словно раздумывая, она повернулась и поплыла прочь.
Внизу, кувыркаясь, падала камера. Она ударилась о край коралловой плиты, соскользнула с неё, очутилась на крутом рифовом склоне, и, подпрыгивая, понеслась в лиловую темноту, в пропасть, унося - кто знает? быть может, мои самые лучшие подводные снимки...
Когда я всплыл и отдышался, то снова посмотрел вниз. Осьминога не было, он удрал к себе в щель.
Через два дня Родольфо застрелил мурену.
ЧЕРНИЛЬНОЕ ПЯТНО
Мне нужно было посмотреть, как плавают осьминоги.
Улучив момент, когда наш знакомец вылез из норы, мы с Родольфо подкрались к нему. Рассерженный, он обвил щупальцами наши руки. Втроём мы поднялись на поверхность.
Здесь мы стали бережно избавляться от нашего спутника. Поняв, наконец, что его не держат, он отпустил наши пальцы, оттолкнулся и... Коричневое облако вспыхнуло в воде, скрыв от нас животное.
Осьминог кинулся куда-то в сторону.
На том месте, где выстрелил в нас чернильной бомбой, ещё долго висело причудливое пятно, чем-то похожее на своего хозяина.
СОПЕРНИКИ
И всё-таки плывущего осьминога увидеть мне довелось.
Шли последние дни нашего пребывания на побережье, мурена погибла, и наш восьминогий друг всё чаще появлялся днём из своего убежища.
Я плавал около его норы, собирая асцидий - странные пустотелые существа, похожие на бутылки. Сетка, куда я их складывал, была уже наполовину набита, когда я заметил, что около норы происходит какое-то движение.
По каралловой плите ползал взад-вперёд осьминог, но значительно крупнее и темнее нашего, а из норы за ним внимательно следил хозяин. Он смотрел на пришельца,
Потом над краем расселины засновали кольчатые присоски, приподнялась пятнистая спина, и вот уже оба осьминога сидят друг против друга, возбуждённо свивая и развивая щупальца.
"Быть драке! Драке за самое главное, самое святое для каждого обитателя морского дна - за охотничий участок, за свой дом".
Противники медленно покрывались бурыми пятнами. Что-то похожее на зелень вспыхнуло в коже пришельца и погасло. Потом начал бледнеть наш знакомый. Они так и сидели - глаз в глаз, нога в ногу, поочерёдно то наливаясь краской, то приобретая пепельно-серый цвет.
Но драки не произошло. Пришелец, видимо, понял, что насиженное место хозяин дёшево не отдаст, вздрогнул, потемнел, приподнялся над камнем и поплыл прочь.
Он плыл, раздувая и сокращая тело, набирая в себя воду и с силой выталкивая её. Два щупальца он держал на отлёте, как крылья, а шестью остальными, сложенными в плеть, размахивал, как хвостом.
Проплывая подо мной, он уменьшил частоту и силу толчков, ещё шире развернул щупальца-крылья и, планируя, как птица, которая садится на землю, опустился на дно.
Он угадал прямо на кучу камней, не мешкая, направил в щели между ними щупальца и исчез, растаял, словно его увлёк туда ток воды.
– Упрямая голова!
– сказал я, обращаясь к его противнику.
– Видел, как надо плавать? А ты?
Маленький осьминог не удостоил меня даже взглядом. Раскинув щупальца по плите, он сгребал камешки, собирал обломки раковин, подтаскивал их к норе - был занят сооружением оборонительного вала на случай новой опасности.
По коже его волнами пробегали розовые и зелёные искры - он с трудом успокаивался: ведь это очень страшно - потерять свой дом, уступить место, которое ты однажды занял на рифе.
И З Р А С С К А З О В О К О Р А Л Л О В О М Р И Ф Е
ПРИМЕЧАЙ!
Под водой есть всё, что есть на земле.
Есть равнины - однообразные и унылые, есть горы - нагромождение скал и отвесных стен.
Есть пустыни - песок, песок, докуда хватает глаз.
Есть болота - вязкий, полужидкий ил, в котором утопает нога.
Наконец, есть леса - непроходимые заросли густых водорослей, обнажённые, как после пожара, стволы кораллов, медленное раскачивание похожих на веера горгонарий.
И как в пустыне, как на болоте, как в лесу - всюду следы.
Вот на верхушке голой, побелевшей от времени коралловой глыбы круглое ровное колечко.
Кто-то тщательно вырезал его и ушёл.
Здесь сидела раковина-блюдечко, с одной створкой, похожая на формочку, какими дети лепят из песка куличики. Плотно притёрся, присосался к известковой поверхности хозяин раковины, вертелся-вертелся, царапал острыми краями раковины камень - получилось колечко. Но чем-то не понравилось ему место - ушёл. А может, сглотнул его кто? Отковырял от камня, перевернул мягкой ногой кверху - и нет хозяина раковины.