Повести и рассказы

Слонимский Михаил Леонидович

Лошади ждали за оградой.

Масленников надвинул капюшон на брови и без напряжения сел в седло. Это движение понравилось Рюмину.

Небо серой, без дыр, шапкой накрыло заболоченный лес. Ливень бил в лица. Сплошные потоки воды изливались на землю. Не дорога, а прямо река какая-то плескалась под копытами лошадей. Это был потоп. Через каких-нибудь четверть часа оба — и Масленников и Рюмин — имели такой вид, словно их только что вынули со дна моря. Это был не дождь, это было черт знает что такое!

Лес расступился

наконец, и у опушки открылся дом. Перед крыльцом забывала летнюю пышность отцветающая клумба.

Часовой шагнул навстречу.

Рюмин отступил за спину Масленникова, и часовой, быстро сориентировавшись, отрапортовал новому начальнику.

Выскочил на крыльцо начальник заставы и тоже отрапортовал. Масленников пожал ему руку и вошел в дом.

Койки убраны аккуратно. Все чисто. Даже занавески на окнах!

В ленинском уголке Масленников внимательно прочел названия всех книг на полке и в шкафу. Потом тронул свои светлые густые усы над тонкой губой и повернулся к начальнику заставы:

— В обход!

Тучи нависли низко. Никакого просвета. Дождь такой, что, кажется, вся земля скрыта в сплошном облаке.

Вновь надвинуты капюшоны на головы.

Из домика, что присел рядом с большим домом заставы, выглянула женщина. Начальник заставы улыбнулся ей и кивнул головой.

— Жена? — спросил Масленников.

— Жена, товарищ начальник.

— И дети есть?

— Девочка.

Начальник заставы оказался не из разговорчивых. Или, может быть, он такой с малознакомыми людьми? Он шел широким и ровным шагом опытного, привычного ходока.

— Я хочу пройти к дозорке прямо через лес, — сказал Масленников.

— Трудный путь, товарищ начальник. Троп нету. Болота.

— Боитесь заблудиться?

— Я? Заблудиться? — И начальник заставы весело рассмеялся. — Да ведь это ж мой участок! Как можно, товарищ начальник! Да вам-то не будет ли трудно?

Если б не искренняя забота в его голосе, Масленников, наверное, оскорбился бы. Трудно? А попробовал бы этот молодец побродить по Карельским болотам!.. Попробовал бы отхватить там сто, а то и все двести километров! За кого его тут принимают?

Рюмин не выдержал наконец собственного молчания. Он разразился потоком слов:

— Ох и путался же я тут раз! То есть еле выбрался! Мальчиком еще был, — я же тут родился! Ну и болота же тут! Прямо неслыханно! Ну теперь уж я, как столько лет прослуживши… Только не трудный ли вам будет здесь путь, товарищ начальник?

Масленников, не отвечая, свернул с дороги в лес, провалился по колена, вытянул правую ногу, шагнул, провалился, вытянул левую и вновь шагнул. Дальше двинулся осмотрительней, внимательно присматриваясь к каждой кочке.

Лес был красноватый. Или розовый. Или, может быть, этот лес лучше всего назвать желтым. Но стволы тонких берез — самого нежного, молочного, белого цвета, впрочем с крупными черными

родинками на коре. Какой бы цвет ни господствовал в лесу, во всяком случае — это был коварный лес. В таком лесу даже пальцы ног научаются видеть и слышать. И куда ни глянешь — все одно и то же: березняк, ржавые листья, мшистая проседь на кочках, разросшиеся старые грибы, наглые, как утки на пограничной реке, утки, которые знают, что их нельзя бить, потому что пуля нарушит границу. И красная брусника. И вода, то разливающаяся небольшими озерками, то стерегущая под вязкими кочками.

— Видите? — спросил начальник заставы.

Масленников понял и ответил отрывисто:

— Конечно.

Конечно, он видит бойца, маскирующегося вон там, в секрете.

Что за вопрос! Он прекрасно видит, что лес полон секретов.

Масленников шагал по лесу, сворачивая то влево, то вправо, описывая круги и параболы, не смущаясь нисколько тем, что то и дело проваливался в болото. Казалось, он задался целью навсегда остаться здесь. Он явно считал, что тут нет непроходимых мест. Вдруг он спрашивал начальника заставы:

— А что, если направо двинуть? А вперед? А где граница? В каком направлении дозорка? А застава?

Начальник заставы внимательно отвечал, сам того не замечая, что держит экзамен. И они шли вправо, вперед, назад, влево, еще раз вправо…

Это длилось неизвестно сколько времени.

Рюмину начинало казаться, что вновь, как в детстве, он заблудился в этих проклятых местах. А начальник все кружит и кружит по лесу, словно нарочно хочет запутать своих спутников. Ну, таких, как он да начальник заставы, не запутаешь. Да и лес весь в секретах. Ух, и населен же лес! Неопытный глаз и не заметит бойцов, а как столько лет прослуживши… Ох и до чего же известна Рюмину здесь каждая кочка!

И вдруг начальник повернул решительно, и они выбрались на дозорную тропу. Уф! Из-за дерева вышел безусый часовой. Он четко отрапортовал, и глаза его пронизывали нового начальника с нескрываемым любопытством. Глаза были черные и сверкали оживленно. Затем он вновь исчез.

— Устали, может быть, товарищ начальник? — осведомился начальник заставы испытующе. — Может быть, домой?..

— На стык с соседним участком!

До стыка — еще не меньше семи километров. А потом — сколько еще назад до заставы!

Они шагали, понимая уже, что идет между ними некое соревнование, что взаимно они проверяют друг друга. Они шли молча, быстрым шагом, и часовые глядели на них из-за кустов и деревьев. Лес десятками внимательных, ничего не пропускающих глаз проверял своего начальника, следил, хорошо ли изучает он свой новый район, и березы, как сигнальщики, махая ветвями, нарочно, казалось, сбивали с пути, испытывая.

— Ну и ходок же вы, товарищ начальник! — не выдержал наконец начальник заставы.

— Вы устали?