Повести и рассказы
Шрифт:
— Пора тебе уже заняться спортом. Сначала посмотри, как играют другие. Пойдем сегодня на стадион.
Или так:
— С математикой ты не дружишь. Кем же ты хочешь стать в будущем? Разве можно об этом не думать? Испытай свои силы в художественном творчестве. Для начала хоть в фотографии. Я купила тебе аппарат…
Сестра говорит очень строго: как бы не мирится, а воспитывает меня. Но подарок остается подарком.
Я тоже испортил сестре настроение. Даже хуже: я заставил ее страдать!
И чем
В тот день, когда я случайно подслушал ее разговор с мамой, уже вечером, перед сном, я не выдержал и сознался:
— Людмила, это я сказал Ивану, что у тебя есть сын от первого брака. По телефону… Он позвонил и спрашивает: «Это кто говорит?» На меня вдруг что-то такое нашло непонятное… Я и ответил: «Это ее сын». Он говорит: «Какой сын?» А я: «От первого брака!..» Пошутил, понимаешь?
Я сказал так и испугался: «Неужели она подумает, что я вовсе не пошутил, а сказал всерьез? Из-за той ее просьбы… в театре».
Но сестра, кажется, так не подумала. И даже не рассердилась. Не рассердилась!..
— Дело совсем не в этом, — сказала она. — Дело в реакции… Впрочем, ты не поймешь!
— Но ведь если человек кричит — значит, он волнуется, а если волнуется…
— Это я уже слышала!
Больше я советов ей не давал.
Я прекрасно во всем разобрался, все, мне кажется, понял, но, по мнению Людмилы, не должен был разбираться и понимать. Не имел никакого права! И не мог я помочь ей открыто. «Почему? — злился я. — Почему?!»
Я должен был действовать тайно от мамы и от Людмилы. Отец ничего не знал: у него — двести двадцать на сто…
И вот я начал исправлять положение.
Я знал служебный телефон Людмилы и, когда никого не было дома, позвонил.
— Можно Ивана? — сказал я.
— Какого Ивана? — ответил смешливый девичий голос.
— Не знаю…
— А фамилия?
Я молчал.
Это девушку совсем уж развеселило.
— Какой-то ребенок! — объяснила она сотрудникам. — Мальчишка или девчонка…
Снова ребенок! И неужели нельзя по голосу отличить меня от девчонки?
— Предлагаю на выбор! — сказал мне веселый голос. — Ивана Петровича, Ивана Сергеевича и Ивана Ивановича!..
Я выбрал Ивана Ивановича. Но когда он сказал «Алло!», я сразу повесил трубку. Вдруг не тот? А я назову ему имя сестры и начну извиняться!..
И потом, наверное, в мастерской много разных отделов. Откуда я взял, что Людмилин Иван работает с ней в одной комнате?
Что было делать?
Узнать фамилию у Людмилы? Она мне не скажет: не мое это дело! Спросить тайно у мамы? Она мне, конечно, ответит так:
«Это даже хорошо, что ты волнуешься за сестру. Благородно с твоей стороны! Но в данном случае вмешиваться не стоит».
Оставался
В день, когда у сестры был отгул и она ушла играть в теннис, я отправился к ней на работу. Не совсем «на работу», а к дому, где была архитектурная мастерская.
Я знал этот дом — красивый, из стекла, металла, пластмассы. Таких домов еще мало у нас в городе. Но смешно, если мебельщики будут сидеть на плохой мебели, а архитекторы работать в некрасивом и старом доме.
Я пошел пешком, чтоб по дороге набраться храбрости. Но чем дольше я шел, тем страшнее мне становилось: «Как узнаю его, Ивана?.. О чем я ему скажу, незнакомому человеку?»
Делать что-нибудь смелое надо сразу, не думая, раз уж решил.
И мне лучше было бы ехать туда на троллейбусе или трамвае. Слишком уж много времени я оставил себе для сомнений и всяких мыслей.
Наконец я дошел…
Я знал, что рабочий день кончается в половине пятого. Архитекторы стали сыпаться из подъезда, как мы высыпаемся из школы после уроков. Только немного потише и помедленнее.
Двери были из некрашеного дерева, с разводами, напоминавшими мне почему-то водяные подтеки, как на пнях. Эти двери моя сестра распахивала каждый день по два раза. Нет, по четыре: она еще ходит обедать в столовую. Я с интересом разглядывал двери и лестницу…
Сперва из дверей посыпались девушки. У нас из школы первыми выскакивают мальчишки. Девушки были в ярких, цветастых платьях, на каблуках, с модными сумочками. У некоторых в руках были рулоны. Все они казались очень красивыми. Это меня огорчило.
Но ни у кого из них не было такой спортивной фигуры, как у Людмилы. И такого умного, как говорит мама, значительного лица. Только вот нравятся ли мужчинам значительные лица? Этого я не знал.
В мастерской Людмила работает меньше года: раньше она училась в аспирантуре. У нее еще нет здесь близких подруг, которые ходили бы к нам домой. И от этого было спокойнее, никто не мог крикнуть: «Леня, а ты что тут делаешь?..»
Потом показались мужчины. Как мне узнать Ивана? По дороге я кое-что изобрел… Наверно, это выглядело очень смешно и глупо, но как только вышли мужчины, я крикнул, глядя куда-то вверх, словно голубю или скворцу:
— Ива-ан!..
Никто не откликнулся.
Из дверей выходили группами: то женщины, то мужчины. Иногда вперемежку, но редко… Будь что будет, я быстро стал повторять:
— Иван! Иван! Иван!
Нет, так не годится: собаку я кличу, что ли?
— Ива-ан…
Я произнес имя протяжно и медленно, словно дальше должно было следовать отчество.
— Вы меня? — ткнул себя в грудь мужчина.
Он сказал «вы», наверно, от неожиданности.
Нет, этот был слишком уж старый и лысый. Я помотал головой: не вас!