Повести и рассказы
Шрифт:
— Нет, я буду жить только где-нибудь рядом. Это уже решено.
Кем решено? Ею?.. Или ими обоими? Никто узнать не решился.
Ивану недавно дали комнату в совсем новом доме. Это было далеко: минут сорок от центра, если ехать на троллейбусе. Один раз Иван, как он выразился, затащил меня к себе.
Правда, я не очень сопротивлялся. Так, для приличия сказал:
— А может быть, лучше поедем к нам?
Это было на стадионе, где Иван с Людмилой играли в теннис.
— Нет, — ответил Иван, — ты прорубил мне окно в ваш дом, а я должен прорубить
Мы поехали на такси. Первый раз в жизни я в автомобиле не сел рядом с шофером: мне приятнее было сзади, вместе с Иваном.
Иван тоже пока холостяк… Как дядя Леня. Но посуда у него стояла там, где должна быть посуда, а книги — в книжном шкафу.
Мы сидели на балконе и видели реку и лес.
Иван сказал:
— Вот что значит квартира со всеми удобствами: хочешь — купайся в ванне, а хочешь — в реке; хочешь — дыши газом на кухне, а хочешь — березой в лесу! Но главное, нет телефона! Это величайшее из удобств: сберегается время. Кого не хочешь слышать — не слушаешь, а кому надо сказать два слова — звонишь из автомата. Он под самыми окнами.
В тот вечер он еще много раз восторгался:
— Дачный климат! Просто курорт!..
«Захочет ли Иван уехать отсюда? Скажет еще: „Где же логика? Где же простая логика? Здесь лес и река!..“ Это меня волновало.
„И чего сестре взбрело в голову? — раздумывал я. — Наверно, потому что у отца двести двадцать на сто. И мама неважно слышит. А может, ей и со мною жаль расставаться?..“
— Пусть Иван переедет к нам! — сказал я однажды, словно был главою семьи. — Я буду спать на кухне. Пожалуйста… А если хотите, то в коридоре.
— В нашем доме, в нашем доме!.. — переиначил отец арию из „Евгения Онегина“.
— Да, в нашем доме… — задумчиво сказала Людмила. — У Ивана есть комната. Он готов обменяться: переехать в любую квартиру нашего дома.
На следующий день я сочинил объявление:
„Срочно меняю комнату в доме со всеми удобствами: балкон, ванна, душ, газ, лес, река, дачный климат, телефон под самыми окнами! С предложениями обращаться в любое время…“ И написал номер нашего телефона.
Но никто с предложениями не обращался, хоть объявление я расклеил во всех подъездах нашего огромного дома. И еще в доме напротив. Неужели никому не нужен был дачный климат?
Никто не звонил… Только дядя Леня остановил меня во дворе и сказал:
— Там висит объявление. И ваш телефон… Я помню его еще с детства. Прочитал и не понял: кто хочет меняться?
— Это двоюродный брат. Хочет быть с нами рядом! Он любит маму… Она — его единственная тетя.
— Это понятно: каждый хочет быть рядом с родными людьми.
Однажды Иван попросил меня проводить его. На улице он обнял меня за плечи, как тогда, в день знакомства.
— Ну, брат, затеяла Людмила историю. Может быть, ты поможешь? Я говорю: „Давай переедем ко мне, а потом подыщем что-нибудь на вашей Машиностроительной улице“. А она отвечает: „Если мы переедем, тогда уж не обменяемся: стимул ослабнет!“ Где же тут логика? Где же простая
Уже второй раз он нуждался в моей помощи!
— Ладно, подумаю, — сказал я.
— Подумай, брат. Очень прошу!
Но подумать я не успел. Через три дня, вечером, сестра нам сообщила:
— Срок поисков продлевается! Мы с Иваном уезжаем на полгода в командировку.
— Вместе? — переспросила мама.
— Вместе. Конечно! — сказала Людмила. — За это время Леня обклеит объявлениями всю нашу улицу, и что-нибудь да найдется!..
Она говорила бодро и даже весело, потому что мама начала искать тряпкой пыль там, где ее не было, а у отца по шее и по лицу поползла красная краска.
Отец не пропел, а как-то почти прошептал на свой особый мотив:
— В движенье мельник жизнь ведет, в движенье…
Я уже говорил, что не помню, с какого возраста я себя помню. Но с той поры, с какой помню, никто из нас четверых никогда не уезжал на целых полгода.
Сколько написано разных музыкальных произведений про людей, которые уезжают! Отец цитировал сейчас эти песни и арии. Композиторы почему-то очень радуются, когда люди уезжают из дома. Но отец пел эти веселые песни невесело.
И мне было как-то не по себе.
— Это даже хорошо, что ты уезжаешь, — сказала мама Людмиле. — Наконец мы узнали, как Леня к тебе относится!
Чтоб не грустить, я пытался вспомнить все случаи, когда Людмила была несправедлива, а вспоминал фильмы и пьесы, на которые водила меня сестра. Хотел вспомнить приятелей, которые мне нравились, а ей нет, но вспоминал об Иване, с которым никогда бы не встретился, если бы не она.
К Ивану мы тоже привыкли. Он все время подбрасывал нам положительные эмоции.
— Вы провожаете нас с Людмилой в наш первый путь, как провожают в последний, — сказал Иван. — Где же логика? Где же простая логика? Надо радоваться, а вы?..
— Чему радоваться? — спросил я.
— Раньше вы не получали от нас писем, а теперь будете получать! Это во-первых. Во-вторых, до сих пор вы не ждали нашего возвращения, а теперь будете ждать. И в-третьих, мы действительно к вам вернемся. Это же будет праздник!
— Слишком уж до-олго… — промямлил я.
— Долго? Вспомни какой-нибудь случай, который произошел с тобой полгода назад. Что-нибудь такое… значительное!
Я подумал, что примерно полгода назад дал Костику по физиономии.
— Вспомнил?
— Ну вспомнил…
— Давно это было?
— Нет… как будто вчера.
— Вчера? Значит, мы вернемся к вам завтра! Все познается в сравнении.
— Я понимаю.
— Эти шесть месяцев промчатся так же быстро, как те. Ты — хозяин своих собственных мыслей?
— Наверно, хозяин.
— Вот и переключи их с отъезда на возвращение. Переключил?
— Постараюсь.
— Ну вот! Не существует безвыходных положений.