Повести
Шрифт:
1— Есть…
— …Которые понимают вас с полуслова, которые по природе развиты, как вы?
— Павлушка.
— Знаю. Поверьте, и он вам не полный товарищ, а подтоварищ.
Я молчал.
— Выходит, что вам тоже скучно. Потому вы и ходите то к одному, то к другому. Мое положение такое же. У меня нет подруг. Поповых дочек я презираю ровно настолько, насколько они глупы. Я предпочитаю дружить с Катей. Она очень славная девушка. Самостоятельна, умна,
— Спасибо.
— Серьезно. Только и она вам не пара. Почему? Все потому же! Вы по своей начитанности — интеллигент. Больше того, вы — интеллигент–самородок. Это ценнее, чем какой-нибудь… хотя бы мой старший брат, получивший духовное образование.
— Не пойму, Софья, кто и что я теперь, — проговорил я пересохшими губами. — Верно, читал я много, но…
— И видел, пережил, передумал, — добавила она.
— Все это в куче.
— В хаосе. Вот так… — и она развела руками, в воздухе, изображая хаос.
— Верно, — согласился я, и снова вспомнились слова учителя, сказанные мне давно–давно: «Обычная история всех бедных, но способных учеников: вместо того чтобы учиться дальше, они всегда угождают в пастухи или батраки!» — Что же мне делать? — спросил я Сошо.
— Что делать? Об этом я и думала. Но сначала вот что. Предупреждаю, не подумайте, слышите, — не подумайте, что я навязываюсь в дружбу. Я знаю ваш характер, скажу прямо: я очень рада была бы почаще встречаться и говорить. Мы найдем о чем. Вас заметил покойный учитель, но он ничем помочь не мог, а я помогу. Вы хотите учиться?
— Зачем спрашивать об этом?
— Я больше чем помогу, я… заставлю вас учиться! — убежденно проговорила она. — Вы слышали, что в Москве есть народный университет Шанявского? Только не пугайтесь слова «университет».
Правда, я слышал про такой университет, но и в мыслях не держал, что мог бы в него поступить. Для этого надо жить в Москве.
Она словно догадалась, о чем я задумался.
— В нем заочно можно обучаться. Весь материал будут присылать сюда, а вы письменно будете отвечать.
— Вряд ли я что пойму.
— Сначала нелегко пойдет дело, но тут-то вам и понадобится моя помощь.
— Ваша помощь?
Она кивнула головой.
— Подумаю, Соня. Спасибо за совет. И за все спасибо.
— Не стоит. Пейте чай… Хотите, расскажу новость?
— О которой в записке?
— Та особо. С Настей давно не виделись?
— А что?
— Ничего. Сговорено тихо и мирно.
— За кого?
— Готовьте стихи на свадьбу. Начните так: «У нашего барина, Макара Гагарина», а окончите просто: «Пью я эту чарку за Настю с Макаркой».
— Замечательно.
— Гагару все еще отчитываете?
— Перестал.
— Напрасно. Это озорство, ей–богу, мне нравится. Пугать пугало, изводить его! Нет, вы… ловко придумали.
Мы рассмеялись. Я подробно рассказал, как своим чтением довожу Гагару до исступления. Он рычит: «Уйди, змей!», а потом снова обещаю ему царствие небесное, и старик утихает.
Соне особенно понравилось, что Гагара, простив почти все долги, вдруг вспомнил старый долг Марье Ручкиной и крикнул Николаю:
— Отдай Марье три рубля. Сними старый грех с отца.
Соня весело хохочет. Она сидит рядом со мной, я слышу ее теплое дыхание, ощущаю запах духов и ловлю себя на мысли, что если чаще буду встречаться с ней, то влюблюсь в нее. Отодвигаюсь, она понимает и не обижается. Она будто не видит. Когда мы напились чаю и я уже собрался уходить, Соня вскользь, будто к слову, бросила:
— Распутин убит.
— То есть как? — опешил я. — Откуда знаете?
— Это мое дело. Ну, довольны новостью?
— За такую… спасибо, Сонечка, — внезапно назвал я ее так и покраснел.
— Придете?
— Обязательно.
Мы пристально посмотрели друг на друга, крепко пожали руки, и я чуть не бегом направился от нее.
— Филя, Распутин убит! — прибежал я на другой день к нему.
Он с размаху вонзил топор в ступу и уставился на меня острым глазом.
— Да, убит, — и я рассказал ему все, что слышал от Сони.
— Собаке и смерть собачья!
— Теперь подумай, куда дело может пойти, — намекнул я ему.
— К тому и пойдет.
— Не зря эти штуки делаешь, — указал я на дере-вянные винтовки.
— Пригодятся.
Мы уселись на верстаке. Сейчас самый удобный момент узнать его мысли. Осторожно намекнул ему на бунт в нашем селе, упомянул про Харитона — вожака и пожалел, что теперь его нет с нами. Филя отвечал резко, пересыпал свою речь бранью. Когда я вновь упомянул про царя и царицу, он, даже не оглянувшись, страшно выругался. И тогда я осторожно спросил:
— Филя, в случае опять начнется, как в том году, ты как?
— А так же, как и ты! — ответил он прямо.
— Правда? — обрадовался я. — Значит… вместе. Эх, жаль, Харитона нет!
— Мы сами большие.
— И злые, — подсказал я. — Но ты, Филя, иногда очень горяч.
— Не бойся.
— Все-таки, в этом деле, чуть что… а время военное… Не думай, что я не смел, нет, но меня учил Харитон беречь тайну.
— Будем беречь тайну!
— Хорошо, Филя. Хочешь, я тебе принесу одну или две книжки? Запрещенные. Очень понятно напечатано.