Повести
Шрифт:
– Вуаля!
А усатой морде тихо сказал:
– За кулисы. Ждать!
Вася поднял деньги наверх, отвязал их и пересчитал:
– Не хватает пятнадцати рублей, - сказал он и спрятал деньги за пазуху.
Цирк зашумел было, но хозяин поднял руку.
– Господа! У нас тоже существует система штрафов.
Чей-то одинокий девичий голос с галерки охнул и сказал на весь притихший цирк:
– Ну то же самое! Что у них, то у нас!
И цирк захохотал.
Верхние ряды и галерка хохотали и аплодировали этой девчонке,
– Итак, - сказал Вася, - как объявил господин директор цирка: гранд-пассаж.
Барабанщик в оркестре, наконец, справился с ритмом.
Все сильнее и сильнее раскачивался в ловиторке Федя.
Из всех четырех проходов смотрели наверх артисты программы: в гриме, в халатах, в костюмах с блестками.
– Внимание!
– строго сказал Вася.
– Есть внимание!
– ответил ему Федя.
Барабанная дробь слилась в единый тревожный гул.
– Алле!
– Ап!
Оттолкнувшись ногами от штамберта, Вася прыгнул вперед - вниз и полетел навстречу фединым рукам.
– Есть!
– крикнул Федя и поймал партнера.
Оркестр гремел марш, а цирк вопил от восхищения.
– Заплатил, сволочь!
– счастливо хохотал Вася.
– Тише ты, социалист хренов!
– прохрипел Федя.
– Уроню ведь…
– Ни в коем случае! Швунгуй меня сильней и сам за мной!
– Понял! Пошел!
На каче вперед Федя выпустил Васю, и тот перелетел прямо к открытому в куполе слуховому окну. Федя мгновенно сел, затем вспрыгнул ногами на ловиторку и на следующем каче тоже перепрыгнул в проем окна.
И тут хозяин цирка, уже не заботясь о впечатлении, которое он произведет на почтеннейшую публику, завизжал от злости на весь манеж.
– Ушли! Упустили! Упустили!!!
За цирком был темный пустырь.
На этом пустыре по кругу испанским шагом ходила цирковая лошадь, с нерасседланным панно и султаном на голове. Через шею лошади были перекинуты свертки с вещами Васи и Феди, а на ее широченной спине сидел мальчишка и, видимо, уже в сотый раз говорил:
– Ты что, сдурела, животина проклятая? Шоб ты сказилась! Шоб у тебя повылазило! Нашла время для танцев… А ну, кому я говорю! Шансонетка чертова, певичка!
Мальчишка ругал лошадь и с тоской вглядывался в темный купол цирка. Оттуда неслись хохот, крики, аплодисменты.
Потом что-то затрещало, послышались два глухих удара об землю, и мальчишка увидел бегущих у нему Васю и Федю.
– И где вы ходите, дяинька Жорж?
– недовольно спросил мальчишка.
– А если бы зима? Я же закоченел бы…
Вася и Федя увидели лошадь и остановились, как вкопанные.
– Хозяйская, - простонал Федя.
– Где ты ее взял?!
– рявкнул Вася.
Но мальчишка невозмутимо ответил:
– Сидайте, сидайте, а то и этой скоро хватятся.
–
– Вася вспрыгнул на спину лошади и крикнул Феде.
– Алле!
Федя сел сзади Васи и спросил у мальчишки:
– Вещи здесь?
– Аптека, - ответил мальчишка и вонзил свои пятки в лошадиные бока.
Лошадь поскакала по кругу коротким цирковым курп-галопом.
– Вы меня простите, дяинька Жорж, - крикнул мальчишка.
– Но это же не лошадь, а просто ади[cedilla]тка! Мало она мне без вас крови попортила!
Вася подхватил поводья и направил лошадь в темноту.
Так они втроем скакали, скакали, пока городок со своей набережной, лавками, кофейнями и цирком не остался далеко позади.
Когда же лунная дорога пошла у самого моря, они пустили лошадь шагом и ехали на ней, освещенные голубым ночным светом - странные причудливые фигуры в голубых трико. И маленький оборванный голубой мальчишка.
Их везла странная голубая лошадь с султаном на голове. Она устало отфыркивала голубую пену и только время от времени вдруг сбивалась и начинала идти испанским шагом. И это было очень красиво - луна, пыль, дорога, море и немножко нелепый испанский шаг усталой лошади.
Потом они стояли у какого-то рыбацкого причала. Уже вставало солнце. Не было трико и блесток. Были те костюмы, в которых мы увидели «Жоржа» и «Антуана» вчера на набережной. Только лошадь и мальчишка оставались в том же виде, что и ночью.
– А с вами мне никак нельзя?
– без всякой надежды спросил мальчишка.
– Спасибо тебе, - ответил ему Вася.
– Ты нам очень помог.
– Жаль, что мне с вами нельзя… - понял мальчишка, - но вы не горюйте, если бы мне можно было с вами, ведь вы бы меня взяли, правда?
– Правда.
– Ну, я пошел?
– спросил мальчишка и не двинулся с места.
– Иди. Ты тоже не горюй. Держи хвост морковкой…
Мальчишка улыбнулся, взял коня под уздцы и пошел в ту сторону, откуда они втроем скакали всю ночь.
Федя мрачно и грустно смотрел вслед мальчишке. Глаза его были наполнены слезами - так ему было жалко этого мальчишку.
Двое сильных, здоровых парней стояли с непокрытыми головами, держали в руках по тощему узелку, и с нескрываемой печалью смотрели в удаляющуюся худенькую спину своего случайного маленького партнера.
А потом Федя надел котелок на голову и тронул Васю за плечо:
– Алле!
Вася вздохнул, повернулся к Феде и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
– Если когда-нибудь у меня будет сын…
Ранним-ранним летним утром по спящей улице вели очень похожий на слона аэростат заграждения. Или, как называли его тогда - «колбаса».
Толстый серый аэростат заграждения вели за веревки четыре солдата войск ПВО.
Измученные бессонницей солдаты шли посреди улицы медленно, изредка погромыхивая подковами сапог по мостовой. А слоноподобная «колбаса» тихо плыла между ними.