Повести

Гофман Генрих Борисович

Из их разговора Мурзин понял только, что замок называется Кунирада и находится где-то поблизости, за вершиной этой горы.

— А ты знаешь, как туда пройти? — спросил он у словака по-русски.

Тот понятливо закивал головой, повторил:

— Ано, ано, ано.

Это словацкое «да» Мурзин знал хорошо.

— Что ж, Ян, — сказал он Ушияку, — пусть ведет нас к этому замку. А разведчиков можно сейчас послать на дорогу, чтобы указали остальным, где мы находимся.

Ушияк согласился и, похлопав Мурзина

по плечу, спросил:

— Юра! Придем в замок — побреешься? Или у тебя бритвы нет?

Мурзин провел рукой по черной, колючей щетине на щеках, глубоко вздохнул и лукаво подмигнул Ушияку.

— Нет, Ян, не партизанское это дело. Бороду буду отращивать. Вот когда дойдем до Берлина, тогда и побреюсь.

Обмотав ногу портянкой, он натянул сапог. Потом не спеша надел второй и, поднявшись, набросил на плечи куртку.

— Пора дальше топать, а то и к ночи до места не доберемся. Люди, наверно, уже есть хотят.

— Я думаю, лучше бы здесь остальных подождать, — возразил Ушияк. — Когда весь отряд вместе — мы сила. Почти пятьсот вооруженных бойцов. Целая армия! — Он сжал кулак. — А теперь нас только половина.

— Та-ак! — задумался Мурзин. — Тогда людей сейчас кормить надо. А костры разжигать здесь рискованно — дорога недалеко.

— Зачем костры жечь? Сухари жевать будем.

— Что ж, ты командир. Принял решение — давай команду. А я с Куделей к дороге пойду, остальных встречу.

— Ано! Только возьми с собой еще несколько человек. Мало ли что случиться может.

Около двух часов просидели они возле пустынной дороги, пока те же грузовики и две легковые машины не подвезли оставленную в Мартине вторую часть отряда. Распрощавшись с водителями, Мурзин отправил автомобили к майору Величко, а сам выстроил партизан и повел их в горы уже знакомой лесной тропой.

Солнце скатилось за вершину горы, когда они вышли к лощине, где их поджидал Ушияк. Теперь весь партизанский отряд был в сборе. Рассадив людей полукругом, Ушияк обратился к партизанам:

— Судруги! Отныне нашим домом будут горы и лес. По приказу командования партизанский отряд имени Яна Жижки направляется в Моравию. Там, на оккупированной немцами территории Чехословакии, мы будем совершать диверсии, будем уничтожать врага, будем помогать нашим братьям чехам, так же как сегодня помогают нам русские братья. Я уверен, что трудящийся народ Моравии поддержит нас в этой борьбе. Я говорю это для того, чтобы вы поняли всю ответственность исторической задачи, которая нам поручена. Поэтому наберитесь мужества и терпения, потуже затяните ремни — и двинемся в путь.

Один из русских военнопленных, примкнувший к отряду в боях за город Мартин, переводил Мурзину и Куделе то, о чем говорил Ушияк. Партизаны внимательно слушали командира. Многие согласно кивали. Лишь некоторые жители деревни Склабино хмуро поглядывали на него, понимая, что

теперь надолго расстаются с родной землей. Ушияк замолчал.

— Позор! Позор! — раздался вдруг чей-то пронзительный возглас.

Мурзин и несколько советских партизан удивленно переглянулись. «Неужели люди не поняли? Неужели найдутся такие, кто будет митинговать и высказываться против похода в Моравию?» Все повернулись в сторону кричавшего. А тот, вытянув руку, показал вдаль, где за ручьем на фоне кустарника неподвижно застыл огромный олень. Большие ветвистые рога распростерлись над его головой.

Эта картина длилась всего несколько секунд. Олень неожиданно с удивительной легкостью метнулся в сторону и скрылся в густых зарослях...

Позже, шагая рядом с Ушияком впереди отряда, взбираясь все выше и выше по крутому склону горы, Мурзин спросил:

— Ян! А почему тот словак закричал «позор», когда ты кончил говорить? Разве он не согласен с тобой?

— Зачем не согласен? Он понял все правильно.

— При чем же тогда позор?

— Привыкай к нашему языку, Юра, — рассмеялся Ушияк. — Позор по-чешски означает внимание.

До замка было всего каких-нибудь одиннадцать-двенадцать километров, но непрерывный подъем сквозь густые лесные заросли быстро утомлял людей. Крутые спуски в лощины изматывали еще больше.

На ночь пришлось расположиться в лесу. Только с рассветом отряд приблизился к замку.

Массивные стены древнего замка причудливо громоздились на самой макушке горы, заросшей хвойным лесом. Круглые башни с узкими бойницами придавали средневековому строению гордый, неприступный и таинственный вид.

Посоветовавшись, Ушияк и Мурзин решили выслать вперед разведку. Вскоре разведчики вернулись и сообщили, что замок пуст. Теперь уже без опаски длинная вереница партизан потянулась к воротам в толстой кирпичной стене. Прогнивший деревянный мост, перекинутый через небольшой ров, окружавший замок, скрипел и покачивался, и казалось, что он вот-вот рухнет под тяжестью людей, увешанных автоматами, винтовками, ручными пулеметами и вещевыми мешками.

За воротами был большой двор, вымощенный булыжником и каменными плитами, между которыми пробивалась редкая чахлая травка. Со всех сторон на пришельцев молчаливо взирали узкие глазницы бойниц.

Прежде чем разместить партизан в помещении, Ушияк приказал командирам рот построить людей и выделить по четыре человека в боевое охранение. А сам вместе с Мурзиным отправился осматривать внутренние покои замка.

Мурзин с любопытством разглядывал фундаментальные, в два метра толщиной, стены, старинные лепные орнаменты на потолках, росписи, покрытые слоем пыли и потрескавшиеся от времени. От каменного пола, на который никогда не ложились солнечные лучи, веяло холодом. Звуки шагов гулко разносились по залам.