Повитель
Шрифт:
В это время командира нашего осколком… Пытается он привстать с земли — и не может, руку к животу прижимает. Выглянула — из любопытства, что ли? — луна из-за туч. Смотрю на его пальцы — почернели они от крови.
Наконец привстал на одно колено, прохрипел:
«Бородин…»
И тотчас захлебывающийся голос:
«Дети ведь у меня дома… Трое!.. Да и куда идти?»
«Бородин, вперед! — из последних сил закричал командир. — Выполняйте приказ!»
«Мы не пушечное мясо! Товарищи солдаты, что это за командир? Ведь на верную смерть посылает! Подождем до утра, рассветет, тогда и…»
Ракитин встал из-за стола,
— Ну… Я и не вытерпел, выстрелил в Бородина… Признаюсь, не помнил себя в ту минуту. Вскипело все внутри… «Ах ты мразь вонючая… и тут ты…» А когда уже выстрелил, в озноб бросило меня — то ли сделал? Но командир сказал только: «Так. Правильно…» Ну а я… я не знаю, как очутился на минном поле. Сердце стучит, как деревянный молоток в лист жести. От этого и очнулся, наверное, понял наконец, где нахожусь, что делаю…
Тихон стал скручивать папиросу. Пальцы его сильно дрожали.
Потом он выдернул скользкие карманные часы на медной самодельной цепочке.
— Через полчаса кончают вечернюю дойку. Хотел на ферму сходить, да теперь уже все равно не успею…
Чуть опустив голову, задумался. Белые волосы его рассыпались.
— В ту ночь и поседел, — сказал Тихон. — В лесах не один год вокруг смертей ходил — ничего, а вот ползти ей навстречу — страшно.
— Долго полз?
— Не знаю. В то время казалось, что ползу уже вечно и не будет конца-краю этому полю. Проползу полметра, останавливаюсь. Думаю, пошевелю еще раз рукой, земля дыбом и… и взрыва не услышу. И еще думал… Господи, да что только не передумал! А может, то и не думы были вовсе… Так, мелькнет что-то далекое, как молния… А то слышу — Алакуль плещет… И опять: а может, рядом она, мина-то?.. Вот так…
В молчании Тихон докурил папиросу.
— Не страшно стало, когда сквозь траву окоп ихний разглядел, — опять заговорил Ракитин. — Вон он, рядом, несет чем-то из него. И вдруг снова резанула мысль: что, если на мину сейчас! Аж сердце остановилось. Ведь столько полз, и вдруг — за смертью только. А сам нащупываю связку гранат. Потом — будь что будет! — вскакиваю на ноги, рывком к окопу, одну за другой две связки туда… И сразу позади, как обвал: «Ура-а-а!» Вот за это и орден дали… — закончил Ракитин.
За окнами сгущалась мгла. В комнате стало сумрачно. Тихон зажег электрический свет.
— Командира мы похоронили в ту же ночь, — продолжал он, возвратясь к столу. — Как заняли тот проклятый окоп, принесли его на плащ-палатке. Подозвал меня, долго смотрел на мою голову. Я и не знал, что седой весь. Разжал губы, хотел, кажется, сказать что-то и… не сказал. Не хватило сил…
— Ну а дальше что? Почему Бородин оказался жив? — спросил Туманов, когда Ракитин замолчал.
— Выстрелил я неудачно, вот и жив он остался. В плечо попал, как сам он говорит. Едва мы похоронили командира, получили новый приказ — вперед. Ну, и забыли про Бородина. Считали, что мертвый он. А его подобрали санитары, думали — в бою раненный. Да и откуда им знать было… Увезли в тыл, лечили, а потом и демобилизовали…
Ракитин замолчал, и в наступившей тишине было слышно, как далеко, на другом конце деревни, вспыхивал девичий смех. Молодежь не держали по домам и самые лютые холода.
— Вон как, значит, дело
Ракитин невесело усмехнулся:
— Не так просто теперь. Свидетели ведь нужны. А где их взять? Командир наш погиб, а спустя неделю вся рота полегла. Чуть ли не я один остался жив. Тоже, как Бородина, подобрали меня санитары, лечили… — Ракитин махнул рукой. — Бесполезное дело. В горячие годы Бородину не поздоровилось бы за это, а теперь попробуй установи — струсил тогда Бородин или нет. Да и вряд ли кто заниматься этим случаем будет сейчас. Поважнее дела есть.
— Но ведь… Слушай, Тихон! — заволновался вдруг Туманов, вскочил и заходил по комнате. — Черт возьми, да нельзя же так оставлять это дело, Тихон!
— Нет, не возьмешь этим сейчас Бородина, — сказал Тихон, наливая из бутылки еще по стопке. — По-другому надо его за жабры брать…
— А как по-другому? — спросил Туманов.
— Не знаю, — признался вдруг Ракитин. — Столько дров наломал, что не знаю теперь. Всю ночь сегодня думал об этом. И еще думал… ну, да ладно. Будешь пить?
— В рюмке только баба оставляет. Да и то не всякая, — улыбнулся Туманов, выпил водку и встал. — Ну, пора мне, Тихон. Благодарствую за угощение.
Ракитин, кажется, не расслышал этих слов и задумчиво проговорил, словно про себя:
— Эх, Андрюхи нет…
Встал и накинул полушубок, чтоб проводить Туманова.
Расстались на том же месте, где встретились. Прощаясь, Ракитин проговорил:
— Завтра вот поеду и спрошу, как его по-другому за жабры взять.
— У кого? Куда поедешь?
— В райком партии.
Туманов, ушел, а Ракитин еще некоторое время стоял на улице. Неторопливо и давно уже плыл над Локтями скрючившийся от холода месяц. Но все-таки он давал еще немного света земле. Крыши домов, заваленные толстым, почти полутораметровым слоем снега, казались голубоватыми. Огней не было видно почти ни в одном доме.
Из района Ракитин вернулся молчаливый, сосредоточенный, даже немного угрюмый.
— Ну? — встретил его Павел Туманов. — Спросил?
Ракитин усмехнулся:
— У меня, наоборот, спросили.
Павел Туманов непонимающе вскинул на Тихона глаза.
Ракитин еще помолчал и стал не спеша рассказывать:
— Понимаешь, в райкоме сейчас новый секретарь. Прежнего сняли за плохую работу и чуть ли не исключили из партии за невнимание к колхозам. И знаешь, кто этот новый секретарь? Ни за что не угадаешь. Семенов, Андрея дружок. Ну тот, который у нас тут…
— Постой, постой. Это который… с бровями? Ссыльный студент?
— Он.
— Мать честная, да откуда же он взялся?!
— Вот, брат, какие дела, — вместо ответа проговорил Ракитин. — Я ему о Бородине, о нашем колхозе больше часа рассказывал…
— Ну? — опять произнес Туманов.
— Он мне первым вопросом: «А куда ваша парторганизация смотрит?» — «Нету, говорю, у нас ее…»
Ракитин проговорил устало и невесело:
— В общем, сейчас мне еще жарко от того разговора. Шел он в таком плане: разве можно мириться с тем, что в Локтях партийной организации нет? Ты, говорит, коммунист, почему не подумал о создании в колхозе парторганизации, если райком партии ушами хлопал? Что, хороших, честных людей нет у вас? Тогда бы живо Бородина на место поставили…