Поворот
Шрифт:
— Но у нас, у России, есть обязательства, которые, скажем так, появились в прежней системе. Речь идет о французских займах, но ведь и французы нам изрядно задолжать успели. Проблема лишь в том, что при Николае никто эти обязательства даже не учитывал! И мы просто не можем подыскать другого человека, который с таким учетом бы справился…
— То есть вы предлагаете мне выяснить, сколько Франция нам должна?
— Именно так. А после этого провести с французами переговоры о способах расчетов по нашим взаимным обязательствам.
— Интересное предложение… а с тракторными заводами…
— А вы собрали настолько профессиональные команды управленцев для этих заводов, что теперь они и сами
— И гораздо интереснее. Когда мне можно будет приступать к этой работе?
Глава 5
Вообще-то с долгами у правительства России все было не настолько грустно, как Екатерина рассказала господину Второву. Потому что да, долги по царским «частным займам» у французских граждан действительно были в районе трех миллиардов, а общие долги приближались уже к восьми миллиардам — и это только военные долги, не считая набранных еще в довоенное время. А с ними задолженность превысила уже двенадцать миллиардов. Вроде бы очень дофига, однако другие страны тоже немало России успели задолжать, только по большей части таких долгов полной ясности пока не было. Но уже кое-что стало проясняться, и Юмсун мимоходом заметила:
— Похоже, большевики в нашей истории не бесплатно объявили о том, что всем, кому они должны, долги прощают: чистое-то сальдо получается сильно в пользу России.
Правда, баланс требовалось еще раз (а возможно, и не один раз) тщательно проверить — но уже получилось у Норвегии забрать пять тонн золота, вывезенного лично царем, чуть больше была вынуждена вернуть русскому правительству Бельгия. Австрия еще по довоенным займам России задолжала довольно прилично, Болгария та же — и Сербия с Черногорией, хотя последние настаивали на том, что долги они будут отдавать «на прежних условиях», то есть еще лет пятнадцать. Но этими «должниками» ситуация не ограничилась, оказалось, что даже Персия задолжала России под сотню миллионов рублей золотом. Правда, с Персии должок быстро получить шансов практически не было, но вот с прочих денежка все же возвращалась. Хотя не так быстро, как хотелось…
Но — возвращалась, и здесь очень неплохо поработал министр иностранных дел Борис Владимирович Штюрмер. Его, правда, Николай с должности уволил еще в шестнадцатом — несмотря на то, что он меньше чем за год пребывания в должности смог добиться того, что Антанта признала все требования России — но «диктатор» его на должность почти сразу после переворота вернул, а Маша теперь сильно больного министра минимум дважды в неделю «подвергала пыткам», проводя старику «кишечный диализ». Процедура крайне неприятная, но уже через пару недель Борис Владимирович на «процедуры» шел с радостью: самочувствие его после этого резко улучшалось. И в таком улучшенном состоянии он довольно много крайне полезного сделать успел.
Однако это было проблемами «внешними» и не требующие особо срочного решения. А вот внутри страны все стало совсем грустно, хотя на первый взгляд ситуация выглядела не особо и плохо. Урожай собрали терпимый, в «закрома Родины» одного зерна засыпали свыше двенадцати миллионов тонн — и это только по части «запасов длительного хранения». Вот только большая часть этого запаса была создана силами все еще не демобилизованной армии, а с началом демобилизации оказалось, что почти девяносто процентов солдатиков оставаться в обустроенных сельских поселениях на «удельной» земле категорически не желают — так что перспективы следующего года выглядели совершенно не радужно. А семь миллионов тонн «товарного зерна» были закуплены казной у товариществ по совместной обработке земли (коих
Причем — Наталия это отдельно посчитала — девяносто процентов этого зерна шла по продажам «разовым»: казенные заводы мужикам продавали мелкие сельхозорудия вроде лопат, плугов и прочего железа только при оплате «продуктом». А мужики рассчитывали «быстренько восстановить порушенное за войну хозяйство» и дальше уже «жить своим умом», явно рассчитывая в дальнейшем зарабатывать, продавая выращенное на рынках. Это, с одной стороны, доказывало «отсутствие ума» у «среднего мужика», но с другой стороны гарантировало, что в следующем году закупки зерна у них государством даже миллиона тонн не обеспечат.
— И какие будут предложения? — грустно поинтересовался Андрей, изложив картину на очередном собрании попаданцев. — Мы, конечно, закон о всеобщей воинской обязанности приняли и солдатиков в государственные хозяйства направить сумеем, но мне почему-то кажется, что такой подход популярности в народе не сыщет. Госхозы крестьянину-единоличнику рынок обрушат, и мужик уже в следующем году приготовится бунтовать, а поголовная служба в армии тоже нам популярности не добавит.
— Пока у нас есть популярность в армии, это не особенно и страшно, — усмехнулась Еля, — тем более что выборы прошли и ты победил, так что пять лет у нас на исправление ситуации есть.
— Ну, допустим, пять лет мы продержимся, а дальше что? Те же британцы нас с какашками сожрать готовы.
— Есть простое решение проблемы, — с тем же ехидством ответила ненка, — англичанам нужно отдавать на съедение только какашки: если поднатужиться, то дерьма мы им выдадим много.
— А я, между прочим, серьезно!
— А я — тоже. Пока мы им дерьма можем обеспечить достаточно — в качестве компенсации того, что они нам готовят, а мы тем временем займемся тем, что делать все же умеем.
— И что мы умеем? Ну, кроме талантов Леночки…
— Мы умеем людей приспосабливать к делу. Причем иногда даже на уровне чуда приспосабливаем: вон, Маша Штюрмера буквально с того света пару раз в неделю вытаскивает, но работать заставляет — а если это и не некромантия, то что-то к ней очень близкое.
— Я уже почти доделала аппарат для гемодиализа…
— Маша, это я только для примера сказала, причем не примера твоей героической работы, а наоборот, примера использования местных кадров. А мы ведь почти все потенциальные кадры буквально в лицо знаем.
— Это кого? Ну, министров можешь опустить…
— Вы, ребята, слишком долго просидели в тепле и уюте, расслабились, о народе думаете как об очередном ресурсе. А народ — он не ресурс, а цель нашей работы. Ну а раз мы с народом работать так и не научились, заставим этой работой заняться тех, кто один раз уже эту работу провел. Ведь даже среди большевиков было немало людей достойных…
— Винтер с Кржижановским электростанции строят, Графтио тоже…
— Это технари, а нам нужны те, кто с людьми работать умеет. То есть технари тоже нужны, но как показывает наш личный опыт, от технарей польза ограниченная. Мы можем решить проблемы технические, но вот как донести до людей, что проблемы мы эти решаем, чтобы им жилось лучше… при условии, что люди сами лучше жить не хотят…