Поворотный день
Шрифт:
Дундич увидел, что Зотов не шутит, перестал улыбаться. Поглядел на других работников штаба. Те сидят, думают, переговариваются вполголоса между собой, туда-сюда водят пальцами по карте-десятиверстке. Дундич тоже — к карте. Посмотрел на кружочек станции Бутурлиновка и на ниточку дороги, ведущую к ней. Потер жесткими пальцами высокий гладкий лоб и спросил у Зотова:
— Когда перехватили бумагу?
— Да не бумагу, а подслушали телефонограмму. Час назад.
— Та-ак, — раздумчиво
Все в штабе притихли. Они знали: раз Дундич задумался, значит, он что-то придумает. Не раз выручал находчивый серб товарищей не только в сабельном бою, в лихой разведке, но и в разгадывании хитрых штабных тайн.
— Откуда должен ехать капитан? — спросил Дундич, останавливаясь перед Зотовым.
— Если бы знал мужик, куда упадет, солому бы подложил, — ответил начальник штаба. — Но сдается мне, что Беседин этот сидит, например, на Елань-Каленовской. По железной дороге идти не может. Мы перерезали ее. Ну и что из этого?
— А то, — оживился Дундич, склоняясь над картой. — Сколько верст от нее до Бутурлиновки?
— Сорок, не меньше.
— Час уже едет. Десять верст проехал. Еще час будем думать, он еще десять проедет. Разрешите, Степан Андреевич, встретить господина Беседина. Привезу его в штаб, пусть сам раскроет карты.
— Ох и горяч ты, товарищ Дундич, — попытался охладить серба Зотов. — Все у тебя просто, как в петровских потешных баталиях, получается.
— Что верно, то верно, — согласился Дундич, — пока все получается. Поверь, что и на этот раз получится.
Он трижды сплюнул через левое плечо, чем вызвал оживление штабистов. Зотов качнул головой, то ли осуждая, то ли гадая:
— Думаешь, это поможет?
— До сих пор помогало, — как на духу признался Дундич.
И тебе советую, Степан Андреевич, верь в приметы. Вот третьего дня птичка прилетела на форточку и жалобно так: чвирь-чвирь. Думаю, быть беде. Точно. Паршина тяжело ранило. Какой коновод был…
— Ну ладно байки травить. Ты давай говори по существу.
— Я по существу. Привезу Беседина в штаб, узнаете.
— Доверь ему, Степан Андреевич, — попросили штабисты.
— Хорошо, езжай, — сдался Зотов. — только возьми с собой эскадрон.
— Зачем? Мне хватит хлопцев.
— Ну ладно, не по-моему и не по-твоему. Бери полсотни и езжай. Будешь спорить — другого пошлю, — решительно закончил начальник штаба.
— Есть, командир, — лихо откозырял Дундич, а про себя удивленно подумал: «Зачем для захвата одного капитана я должен вести полусотню?»
В ноябре темень накрывает степь быстро. Не успеет стылое солнце уйти за равнинный срез, как тяжелый мрак окутывает пашню, дороги, леса. В такую
Отряд красных разведчиков шел осторожно. Никто не курил, громко не разговаривал. И в этой относительной стенной тишине вдруг затарахтела подвода…
Дундич сразу натянул повод. Конь замер на полушаге. По рядам прокатилась еле слышная команда:
— Стой!
Теперь где-то слева было слышно монотонное поскрипывание колес, тарахтенье повозок на выбоинах невидимой дороги. Нет-нет да и раздастся ругань, видимо возницы. До боли в перепонках напряг Дундич слух: должны же там произнести слово «товарищ» или «господин». И вот он слышит:
— Далеко еще, вашбродь?
Все ясно. Белый обоз. Отсюда не видно — большой, средний или маленький. Но что это беляки, сомнений нет. А может быть, это едет загадочный капитан Беседин?
Дундич повернулся к Ивану Шпитальному и спросил:
— Погоны есть у всех?
Большинство красных конников имело погоны белоказачьих полков и бригад. Особенно в избытке появилось этого добра после Касторной. Многие бойцы украсили погонами гривы своих лошадей. Уже через несколько минут почти все разведчики нацепили знаки различия белоказачьих частей. Дундич дал легкие шпоры Мишке, и тот мелкой рысью вынес его к обочине дороги. Теперь ему была видна бесконечная и темная, как ночь, вереница подвод. Он повернулся к Казакову и предупредил:
— Казачок, следи за моими руками.
У него с хлопцами была разработана целая система условной сигнализации, понятная лишь его конникам.
— Ваня, — попросил он ординарца, — марш с кем-нибудь наперед, на первом перекрестке повернешь обоз к Таловой.
После этих указаний Дундич вынул наган из кобуры и направил Мишку наперерез обозу. Он ехал и думал, что сейчас самое главное — ошеломить противника, не дать ему возможности определить, кто перед ним и в каком количестве. Очень может быть, что это капитан Беседин ведет обоз в Бутурлиновку.
Подождав, пока всадники из охранения близко подошли к притихшему отряду, Дундич громко спросил:
— Стой, кто идет?
Темные силуэты замерли. Лязгнули затворы винтовок. Еще секунда — и может начаться перестрелка. Отряд ввяжется в нее, и капитан Беседин ускользнет, а может, тут нет Беседина, и тогда Дундичу вообще ни к чему эта встреча. Он решил идти ва-банк. Дундич спросил:
— Капитан Беседин, вы?
От группы отделилась одинокая фигура. Всадник вплотную подъехал к Дундичу, приложил руку к меховой шапке.