Повороты судьбы
Шрифт:
Я снова зажгла огонь на плите, чтобы подогреть воду в чайнике, и одновременно начала варить себе овсяную кашу. Через минут десять, когда полезный завтрак был готов, и я села за стол, чтобы его съесть, на кухню спустилась мама, облаченная в ночную рубашку. Сонно зевая, она пожелала мне доброго утра и уселась на мягкий стул напротив.
— Как спалось? — спрашиваю я.
— А совсем не выспалась. Пашу ночью снова мучили боли в пояснице — ворочался постоянно. Надо отправить его в больницу, а то не дело это.
— О, ему хоть стало легче? — забеспокоилась я.
— Да черт его знает. Сказал, что
— А куда Дима ушел так рано? Он ничего не говорил?
— Как раз, когда я Пашу провожала, проснулся Дима, недовольный совсем. На мой вопрос, чего он так рано встал, ответил, что у него какое-то дело важное перед занятиями есть. А какое — не сказал. — Мама пожала плечами и, призадумавшись, продолжила: — Каким-то раздраженным он был.
Я промолчала, но мамин ответ заставил меня беспокоиться. Кому-то моя озабоченность может показаться излишней, но в нашей семье все внимательны друг к другу, и, если кого-то что-то тревожит, то это сразу становится заметным. Но если мы с братом и можем одурачить родителей, то только не друг друга. Так, Дима хорошо сыграл свою роль, скрыв от родителей свое душевное состояние, чтобы те не волновались и не задавали вопросов. Тогда в его жизни был очень тяжелый период. И только я знаю, какой секрет хранит брат: груз, все еще давящий на сердце, спустя пять лет, и, наверняка, терзающий его по ночам.
Позавтракав, я захватила сумку с тетрадями для лекций, поцеловала маму в щеку и умчалась на автобусную остановку. Сегодня я засиделась дома и уже немало опаздывала. К счастью, я успела как раз к тому моменту, когда автобус начал притормаживать, чтобы впустить в себя пассажиров. В дороге я вспоминала вчерашний день, но уже не чувствуя неприятных ощущений в животе от переживаний. Кажется, я перенастраиваюсь на другой лад, ведь события, происходящие в нашей жизни неизбежны, и мы должны уметь быстро адаптироваться к новым условиям, чтобы не погрязть в пучине страданий и апатии. Но я не отрицаю, что не до конца избавилась от грусти и сожалений, ведь они как воспоминания — долговечны, и появляются из глубин нашей памяти порою совсем неожиданно. И все же мне стало значительно лучше: вместе со слезами ушла и часть боли.
В университетской аудитории я оказалась за минуты три до начала первой пары. Заметив махающую мне рукой Машку, сидящую за партой у окна, я мигом поспешила к ней.
— Доброе утро! — поприветствовала девушка.
— Доброе!
— Не могу не отметить того факта, что сегодня ты выглядишь живее.
В ответ на реплику Маши я неопределенно пожала плечами, воображая в голове, будто еще вчера была почти разложившимся трупом из книжек Гранже.
Усевшись за парту, я достала тетрадь, чтобы, как только прозвенит звонок, начать конспектировать лекцию. Маша и не думала лезть в сумку: в ее маленькие ушки удобно вместились черные наушники, из которых лилась какая-то музыка. Довольно громко. И как только она умудряется меня слышать? Но вот наушники уже оказались отброшенными в сторону, а лицо девушки озарила улыбка:
— У меня есть идея! —
— Отлично, — кивнула я и улыбнулась, пытаясь припомнить, когда в последний раз по-дружески ходила кому-нибудь в гости, и, соответственно, в голове, будто в заброшенном городке, образовалось лишь перекати-поле.
— Тогда обговорим позже день, чтобы было удобно.
Начавшаяся пара заставила меня сосредоточить свое внимание на преподавателе, который своим монотонным сухим голосом приступил к изложению материала — пара обещала быть скучной. Я словила себя на мысли, что хоть у меня и хорошее настроение, я не смогла оставить свое привычное занятие по утрам — выискивание среди лиц однокурсников одно единственное. Я попыталась себя одернуть, но, тем не менее, успела взглядом прочесать всех сидящих, словно гребнем, от которого не спасется ни один запутавшийся волосок. Пусто. Руслана в аудитории не было.
— Познакомлю тебя со своей тетей. Она у меня замечательная! И такая современная, что иной раз поражаешься, — почти прошептала Мария, отвлекая меня от собственных мыслей. Хоть недавно я говорила, что лучше не доверять своим предчувствиям, я снова допускаю ту же ошибку.
— Ты живешь с тетей?
— Да, я же не отсюда, а общагу мне не дали, но она и не нужна мне, по сути — жить с тетей просто отлично. Это почти как дома с родителями, только никаких нравоучений. Тетя Жанна все ждет, когда я познакомлю ее со своими друзьями. Я для нее почти как дочь — своих детей у нее нет. А вот уже сорок три исполнилось.
— Почему? — задала я, несомненно, глупый вопрос, но он уже слетел с моих губ, а слово не воробей, как говорится.
— А причина все та же, типичная — не встретила достойного мужчину. Она была замужем, но несчастливо. Муж пить начал, вот тетя Жанна и подала на развод. Правда, до сих пор одна-одинешенька. — Девушка грустно вздохнула. Было видно, что она действительно беспокоится за родственницу. — Так что пойдем ко мне, познакомлю тебя с ней.
— С радостью, — улыбнулась я в ответ.
Когда закончилась пара, и мы вышли из аудитории, я угодила лбом в плечо Дениса Тернова — лучшего друга моего брата. Почесывая ушибленный лоб, я принялась проклинать звезды, которые в последнее время часто в прямом смысле сталкивают меня с кем-либо. Или мне нужно быть всего лишь более внимательной.
— Приветик, — заулыбался Денис — обладатель пленительной улыбки, насыщенных глаз цвета горячего шоколада и вечно непослушных русых волос. А я тем временем удивилась, не заметив рядом брата, ведь этих двоих редко в университете можно застать друг без друга.
— Привет, прости, я в последнее время слишком рассеяна, — извинилась я, указывая на лоб. — А где Дима?
— У него "очень важное дело". Что именно за дело — не сказал.
— Странно. — Очень странно. Слова Дениса заставили меня еще больше беспокоиться. Да, мой брат взрослый человек и мало ли, что у него за «важные дела», но предчувствие… предчувствие не дает мне покоя.
Ну вот, я глупая женщина, которая вечно забывает о том, что у ее старшего брата есть собственная жизнь и планы, которыми он не должен делиться с кем-либо!