Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия
Шрифт:
Безумное суеверие неаполитанцев более всего оказывается над колыбелью детей. Если после родов, когда мальчика кладут на постель или на подушку, чтобы обмыть его, он сложит крестообразно ноги, то это верный признак, что следующий ребенок будет того же пола. Потом вымывши его, опутывают длинным десятиаршинным свивальником, украшают его страусовыми перьями, привешивают серебряный рог или из слоновой кости и показывают народу; свивальник увешан мощами. После сего над младенцем совершают странные обряды, состоящие из смеси христианских и языческих суеверий. Рога особенно занимают важную роль у неаполитанцев. Как средства против зависти, вешают рога в сенях над дверью, над входом в комнату, прицепляют их на шею детям, молодым девушкам, женщинам. Трудно найти неаполитанца, который бы не носил на себе рогов.
Когда один говорит другому: какой у вас нынче здоровый вид! То он тотчас
Сон детей есть время спокойствия для матерей; во всех землях стараются они уложить их как можно скорее и продлить минуты отдохновения. В Неаполе обыкновенно мать кладет от его рождения до конца первого года, спустя полчаса до захождения года в постель на живот и гладит слегка рукою от плеч до подошвы, приговаривая притом: расти, расти, дитя мое, как рыба в море. Если она не сделает этого, то ребенок не будет спать; так, по крайней мере, думает мать. Если дитя расплачется, то тайна успокоить его состоит в том, чтобы назвать ему ближайшего его родственника: «Спи радость твоего отца, радость твоей матери или радость твоей сестры». Между тем, как ни верно это средство, как ни действительна nonna— песня, которой содержание всегда приятно и весело, но которой продолжительная мелодия, с монотонными припевами, может усыпить даже подагрика; и как ни велики таланты искусных кормилиц, — дети не всегда засыпают тотчас и не всегда спят так долго, как бы хотели матери. Чтобы принудить их к тому, неаполитанские матери призывают на помощь ужасное средство, opium [60]. Они покупают у аптекарей так называемый ими сон ( il Sonno): это есть смешение нетолченого сухаря, одного грану маку, с сиропом, медом или водою. Один аптекарь, живущий недалеко от Молы, квартала, населенного матросами, получает ежегодно от продажи сего опиума чистого барыша до трех тысяч дукатов. Теперь пусть судят о количестве сна, который он продает по одному су за прием! Есть матери, которые для усыпления дают им опиум раза по три в вечер; и часто многие мужья, не зная того, бывают обязаны сему средству глубоким сном (или лучше искусным самозабвением), в которое они погружаются на долгое время (то есть в которое их погружают не без намерения). Продолжительное употребление сего яда потрясает нервы детей и содержит их в состоянии почти непрерывной опьянелости; все черты людей низшего класса носят на себе следы оного. Весьма было бы полезно, если б ученые люди и друзья человечества взяли на себя труд исследовать, до какой степени употребление сего средства действует на темперамент и умственные способности жителей Неаполя. В Риме и других городах Италии также усыпляют детей сим средством.
Если маленьких детей переносят из одной комнаты в другую, то матери или ближайшие родственники идут впереди для изгнания оттуда злых духов. Они махают руками и производят ртом шум, подобный тому, какой делают птичницы, чтобы прогнать кур. Если же опасаются, что cattivi occhiслишком упорны и их слишком много, то зажигают посредине комнаты уголья из каштанового дерева; а как уголь при горении трещит, то и воображают, что каждый взрыв сей причиняется смертию злого духа, который в ту же минуту уничтожается.
Наследники римского суеверия, неаполитанцы, находят во всем признаки, предвещающие несчастие, что напоминает о смерти. Если во время сна ребенка несут мимо дома мертвое тело, то его непременно должно разбудить и вынуть из колыбели, иначе жизнь его подвергается опасности.
Между сими смешными предрассудками и варварскими обычаями находятся некоторые утешительные понятия.
Давая новорожденному грудь, мать прежде кладет руки на шею и спускает их на груди, призывая и прося молоко наполнить сосцы ее, чтобы она могла кормить своего ребенка.
Когда ребенок во сне плачет,
Когда детям в первый раз обрезают ногти, то кладут им в руку золотую монетку, чтобы они были богаты. Ужасная бедность, царствующая в Неаполе, должна бы была доказать народу, что сей талисман не действителен; но неаполитанцы, подобно слепцам псалмов, имеют глаза и не видят.
В Неаполе весьма редко случается видеть здоровый свежий рот; хорошие зубы там чрезвычайно редки. Между тем, по их мнению, чтобы никогда не иметь зубной боли, стоит только поцеловать некрещеного ребенка или держать между большим и указательным пальцем ящерицу за хвост до тех пор, пока она умрет. Нет ни одного неаполитанца, который бы, в течение своей жизни, не целовал раз двадцать ребенка, еще не очищенного святою водой, и между тем не встретить двадцати человек, которых бы дыхание до тридцати лет не было заражено винным камнем и гнилостью.
Предлагать булавку приятелю или приятельнице — значит желать с ними ссоры и брани, если булавка должна была заколоть косынку или другую часть одежды, близкую к сердцу, то это означает скорый разрыв знакомства. Неравное число сидящих за столом предвещает несогласие; разбитый стакан, масло, пролитое на скатерть, есть несчастное предзнаменование. Часто случается видеть, что образованные, рассудительные люди бледнеют, теряют спокойствие, почти падают в обморок при виде таких ужасных случаев. Вино, пролитое по неосторожности или по неловкости, есть предмет восторга; все сидящие за столом восклицают в радости: Allegria!
Если две служанки перестилают постель хозяина, то третья особа никак не должна прикасаться к ней в то время; иначе это будет верным признаком его смерти.
Неаполитанец никак не терпит, чтобы его назвали другим именем, а не его собственным. Так как одни священники имеют право давать имена, то особы, которые называют кого-нибудь другим именем, делают это в намерении вредить; но чтобы воспрепятствовать действию их злобы, стоит только произнести имя дня, в который это несчастие случилось. Если особа, назвавшая кого-нибудь другим именем, сделала это без дурного намерения, то она должна поправить свою ошибку, сказавши: «Г. Н. я не желаю вам никакого зла!»
Французы и многие другие христианские народы имеют несчастный день, это пятница. Неаполитанцам этого было мало, и они прибавили вторник. Кто в пятницу отправляется в дорогу, с тем случится несчастие; кто женится во вторник, тот будет вести беспокойную заботливую жизнь и подвергнется большим неприятностям: от сего происходит пословица:
Ne di Venere ne di Marte
Non si sposa с non si parte.
Если хотят что-нибудь сказать своим родственникам или друзьям, которые находятся на том свете, то должно найти трехлетнего ребенка, готового оставить здешний мир, и сказать ему на ухо тайну; можно быть твердо уверенным, что препоручение исполнится в точности.
Вампиры обитают еще в Неаполе под именем Sattochiari.Они приходят во время ночи и высасывают кровь у всех чахоточных детей.
«Курица не должна кричать прежде петуха», — сказал Мольер; в Неаполе это называется смертью: курице, которая осмелится это сделать, непременно свернут голову. Монахи не пользуются в Неаполе уважением, как бы должно было предполагать. Если первый человек, которого неаполитанец встретит по выходе из дома, есть монах, то это ему весьма неприятно и предвещает недоброе: день этот никак не пройдет без того, чтоб с ним не случилось какой неудачи. Прежде на одной неапольской площади стояла бронзовая лошадь, древнее прекрасное произведение искусства; для излечения больных животных стоило только провести их три раза вокруг сей статуи. Кардинал Филоморино, желая уничтожить этот языческий обряд, просил и получил позволение перелить прекрасное произведение искусства, оставив одну дома, где она находится еще по сие время в теперешнем дворце Коломбрано. Тело лошади, обращенное в колокол, было повешено на колокольню церкви св. Антония. Кардинал хотел освятить, а не уничтожить древний обычай: он установил, чтобы каждый год в продолжение целого месяца в честь святого лошади, ослы, коровы, овцы, свиньи, украшенные лентами и ожерельями, три раза были обводимы кругом церкви, как делали прежде с бронзовою лошадью. Это празднество приносит ежегодно до 20 тысяч дукатов — не для жителей, но для архиепископов. Из всех золотых рудников суеверие есть такой рудник, который доставляет самый богатый и самый продолжительный доход {2}.