Повседневная жизнь итальянской мафии
Шрифт:
Микеле Греко сам в этом доме не жил. Он обустроил себе прибежище в нескольких виллах, расположенных в той местности; одна из них возвышается напротив земельного владения Фаварелла, под номером 415 на улице Чакулли, и ее тоже скрывают от посторонних глаз гектары цитрусовых. Дом в земельном владении Фаварелла использовался исключительно для встреч и приемов «людей чести», о чем свидетельствует наличие в нем примерно шестидесяти стульев и гигантские печи и жаровни, расположенные в разных помещениях дома.
Папа и антипаписты
Если в конце 70-х годов Микеле Греко позволил себе переделать одну из своих загородных
Таков был этот человек, который с 1978 года с высоты своих метра шестидесяти озирал поле деятельности Капитула так величаво-торжественно, что «люди чести» прозвали его Папой.
Стефано Бонтате входил в число тех секретарей Капитула — а их было меньшинство, — которые осмеливались противоречить Микеле Греко. Глава «семьи» Санта Мария ди Джезу заметил, что дела в мафии стали идти иначе после того, как во главе правительства «Коза ностры» встал Папа. Еще не осмеливаясь говорить о государственном перевороте, Стефано Бонтате очень скоро понял, что Папа может до неузнаваемости извратить основополагающие принципы организации.
Чикитедду, или Пташка
В 1972 году, в то время как Стефано Бонтате еще сидел в Уччардоне, он любил повторять своему другу и товарищу по заключению Томмазо Бускетте, что считает себя духовным наследником старого Сальваторе Греко, прозванного Чикитедду, или Пташкой, который возглавлял Капитул до 1963 года, до того момента, как тот был распущен в связи с началом «большой войны».
Бонтате был слишком молод, чтобы лично знать Пташку, вот почему он просил Томмазо Бускетту рассказывать ему об этом «человеке чести». И хотя Бускетта не входил в высшие мафиозные сферы, так как был в начале 60-х годов простым «бойцом», тем не менее ему уже тогда довелось завоевать дружбу Сальваторе Греко, который так был к нему расположен, что даже открыл ему свое сердце.
Так как Бускетте довелось быть непосредственным очевидцем и участником событий, он смог объяснить Бонтате, почему в 1963 году, когда «большая война» между «семьями» «Коза ностры» была в полном разгаре, Пташка в здравом уме и твердой памяти принял решение устраниться от дел и распустить «Коза ностру».
— Пташка принял решение бросить все и уехать за границу, — сказал Бускетта, — когда понял, что мафия отошла от своих основополагающих принципов и превратилась в организацию преступников.
Корлеоне
— Начало глубокого кризиса, который сотрясает мафиозные структуры, — говорит Томмазо Бускетта, — восходит к тому моменту, когда Леджо убил Наварру и Капитул ничего об этом не знал.
Это было беспрецедентное преступление во всей истории «Коза ностры», когда убийца очень быстро был обнаружен, а поступок его осужден всеми «людьми чести». Звали убийцу Лучано Леджо.
Лучано Леджо родился в 1928 году в маленьком городке Корлеоне и был по происхождению потомственным крестьянином, которому довелось ступень за ступенью преодолеть все стадии посвящения в «Коза
— Чикитедду вызвал Леджо и потребовал от него объяснений, — рассказывал Бускетта. — Леджо, сославшись на личные причины, попросил поверить ему на слово. Леджо утверждал, что один бывший мафиози, исключенный из организации, якобы мог подтвердить правдивость его рассказа. Я позабыл имя этого мафиози, но, помнится, как только его освободили, он тут же исчез, не успев встретиться с Чикитедду. Последний пришел в ярость. Но тем временем в 1965 году неожиданно произошел случай с Джульеттой (один из самых ужасных эпизодов «большой войны»), и, с отвращением воспринимая происходящее, Чикитедду решил эмигрировать и оставить все эти дела — навсегда.
Вторая жизнь «Коза ностры»
Несколько лет спустя, в начале семидесятых, Лучано Леджо стал врагом номер один всех итальянцев. Газеты сделали из него отъявленного злодея. Они пестрели заголовками, посвященными той кровавой эпопее, которая привела его из Корлеоне в Палермо и должна была возвести на ключевой пост в «Коза ностре».
Терзаемый костным туберкулезом, от которого его даже наполовину парализовало, Лучано Леджо тем не менее нимало не утратил своих умственных способностей. Он был арестован в Корлеоне в мае 1964 года и в течение почти четырех лет величественно отражал атаки итальянских судов, которые каждый раз расписывались в своей беспомощности доказать его участие в гнусных преступлениях «за неимением достаточных улик».
После долгого пребывания в клинике, где лечат различные мочеполовые инфекции и почечную недостаточность, Леджо исчез из нее в тот самый момент, когда полиция вновь собиралась его арестовать. Для него настал час свести счеты с теми, кто его «преследовал», как выразился он сам.
Осуществление проектов Лучано Леджо здорово облегчало то состояние упадка, в котором находилась исполнительная власть «Коза ностры». Чтобы восстановить организацию, в клочья разнесенную «большой войной», поредевшую после арестов и даже на короткое время лишившуюся правительства, уцелевшие представители различных «семей» «Коза ностры» избрали триумвират, состоявший из молодого Стефано Бонтате, «крестного отца» Чинизи неотесанного мужлана Гаэтано Бадаламенти и одного из убийц «семьи» Корлеоне Сальваторе Риины.
Когда Лучано Леджо очутился в Палермо, триумвират уже прекратил свое существование в связи с арестом Бонтате и Бадаламенти. Власть отныне была сосредоточена в руках одного-единственного человека, Сальваторе Риины, приближенного Лучано Леджо, который на протяжении долгих лет был его ближайшим помощником.
Огонь по прокурору Скальоне
5 мая 1971 года Стефано Бонтате и Гаэтано Бадаламенти находились в тюрьме Уччардоне, когда узнали, что прокурор Палермской республики Пьетро Скальоне был убит вместе со своим шофером на виа Чипресси в тот момент, когда он вышел из Дворца правосудия и садился в свой служебный автомобиль. Очень скоро оба они совершенно уверились в том, что их «коллеги» Лучано Леджо и Сальваторе Риина лично приняли участие в этом беспрецедентном даже для Сицилии преступлении.