Повседневная жизнь итальянской мафии

Кальви Фабрицио

За историей с избранием Башмачка в правительство «Коза ностры» стоял Микеле Греко. Это был тонкий ход. Немного ранее Микеле Греко сам ушел с поста главы «семьи» Чакулли, предложив вместо себя своего молодого протеже.

Но Папа не из врожденного добросердечия уступил свое место Башмачку: Микеле Греко готовился перейти в более высокие сферы. Вхождение Пино Греко в состав Капитула совпало с назначением Микеле Греко на пост его генерального секретаря. Мечта всякого «человека чести» наконец исполнилась для него, а для «Коза ностры» наступили самые кровавые за всю ее историю времена.

Обстоятельства, которыми сопровождалось

избрание Микеле Греко главой Капитула, навсегда останутся тайной для большинства «людей чести» в Палермо.

Накануне Гаэтано Бадаламенти был грубо лишен полномочий генерального секретаря, низложен с поста главы «семьи» Чинизи и навсегда изгнан из «Коза ностры», хотя никто не знал, за что, за исключением, конечно, его самого и членов правительства.

Гаэтано Бадаламенти навсегда отказался говорить об этом инциденте со своими близкими, и никто, кроме секретарей Капитула, так и не узнал, какова же была его «провинность», за которую он получил такое наказание. Во всем Палермо не было такого «человека чести», который осмелился бы публично обсуждать смещение Бадаламенти или приход к власти в Капитуле Микеле Греко, а уж тем более не было желающих обсуждать избрание в Капитул Пино Греко.

Конец разговорчивого «крестного отца»

Больше всего возмутило Стефано Бонтате избрание на пост секретаря Капитула Башмачка. У главы «семьи» Санта Мария ди Джезу создалось впечатление, что молодой человек должен был сыграть роль буфера между ним и Микеле Греко. Для него стало невозможным получить аудиенцию у нового генерального секретаря, и отныне именно молодой протеже последнего устанавливал дни, по которым собиралась Комиссия. Кроме того, со времени избрания Башмачка заседания Капитула потеряли всякий смысл. Стефано Бонтате все больше и больше убеждался, что судьбы мафии вершило теперь отнюдь не правительство «Коза ностры», а как бы некая «суперсемья», состоявшая из корлеонцев и возглавляемая Микеле и Пино Греко.

Дело Ди Кристины, вопреки ожиданиям, подтвердило основательность самых худших опасений Стефано Бонтате.

Глава «семьи», которая гнездилась в чудном прибрежном городке Риези на юге острова, Джузеппе Ди Кристина был «человеком чести» в старинном смысле слова.

Ди Кристина как рабочая лошадка много сделал для восстановления «Коза ностры» в конце 60-х годов; среди его друзей было немало политиков и финансистов Сицилии. Его единственной ошибкой было открытое противостояние клану корлеонцев после убийства колонеллоРуссо и его друга профессореКосты в Фикуцце.

Ди Кристина протестовал на тех же основаниях, что и Стефано Бонтате: он тоже был другом финансового инспектора Нино Сальво, тестя которого, как нам уже известно, разыскивал колонеллоРуссо. Только вот Джузеппе Ди Кристина был более уязвим, чем Стефано Бонтате, не являясь к тому же членом Капитула.

Убийство двух его телохранителей, попавших в засаду, предназначенную для него самого, показало главе «семьи» Риези, что дни его сочтены. Вот почему он совершил поступок, который в другое время сам расценил бы как бесчестный. Он тайно встретился с офицером карабинеров, чтобы сообщить ему некоторые сведения о своих врагах.

— Если я и решил встретиться с вами, — сказал своему собеседнику

Джузеппе Ди Кристина, — то только для того, чтобы предоставить вам возможность сокрушить людей Лучано Леджо. Это банда полоумных маньяков, способных на самые гнусные преступления. Они приговорили меня к смерти, потому что я восстал против бессмысленного убийства полковника Руссо. Если меня убьют, я хочу, чтобы вы знали имена истинных виновников моей гибели. Я не хочу, чтобы при этом пострадали преданные мне люди.

Ди Кристина знал, что на Сицилии, как и вообще повсюду, поскольку тайна, которая окружает убийство, пропорциональна значимости убитого, полиция имеет обыкновение инкриминировать преступление только тем, кто находится у нее на крючке и кто, как ей известно, был близким другом жертвы.

Через несколько дней после своей беседы с карабинерами, 30 мая 1978 года в 7.45 утра Джузеппе Ди Кристина пал, изрешеченный пулями, на улице Леонардо да Винчи в Палермо и скончался немного времени спустя в госпитале Вилла София, куда его доставила «скорая помощь». На месте преступления полиция обнаружила два револьвера со сбитыми номерами, оба 38-го калибра; смит-вессон и кольт. Первый принадлежал Ди Кристине, который успел выстрелить лишь дважды, в то время как один из убийц разрядил в него всю обойму.

Во время похорон Ди Кристины жители маленького Риези соблюдали траур, что шокировало всю Италию. Школы, учреждения и магазины города были закрыты; в штабе христианско-демократической партии были приспущены флаги, а все ее функционеры и все местные политические деятели сопровождали похоронную процессию, провожавшую к последнему пристанищу любимого всеми «крестного отца».

Нарушение границ

Стефано Бонтате усмотрел в убийстве Ди Кристины очередной маневр, имеющий целью его изоляции в недрах «Коза ностры», а потому не столько из чувства дружбы, сколько в связи с новым поворотом событий сблизился с шефом «семьи» Риези.

Предсказание Ди Кристины осуществлялось с ужасающей точностью: после его убийства подозрение пало на ближайшего друга Ди Кристины, главу «семьи» Пассо ди Ригано и секретаря Комиссии Сальваторе Инцерилло, у которого Ди Кристина провел свою последнюю ночь.

Сальваторе Инцерилло яростно защищался от обвинений в убийстве, приводя довод, который поверг в замешательство его злопыхателей: он так хорошо знал Ди Кристину, что у него не было никакой необходимости убивать его средь бела дня на улице. Если бы ему потребовалось убрать главу банды из Риези, ему достаточно было, вероломно нарушив клятву дружбы, заманить его в ловушку, а затем уничтожить тело. Это было бы много проще, наделало бы гораздо меньше шуму, да и действовать пришлось бы наверняка, не на улице, к тому же такое убийство имело бы еще то преимущество, что не поставило бы на ноги «сбиров».

Полный решимости отстоять свою непричастность к убийству, Сальваторе Инцерилло решил вынести этот вопрос на рассмотрение Капитула. В конце концов, разве не был Ди Кристина убит, выходя из его, Сальваторе Инцерилло, дома?

— Границы моей территории были нарушены, — заявил он остальным секретарям. — Ди Кристина был убит на территории, которую контролирую я. И в этом же квартале сбиры обнаружили автомобиль, в котором сидели убийцы. Я хотел бы знать, почему все было именно так.