Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта начала XX века
Шрифт:
Когда родные расходились, мы шли спать, таща за собой в детскую подарки. На спинки кроваток вешали по чулку. Каждый год старалась я проследить, когда мама придет класть в чулок подарки. И ни одного раза не удалось мне выдержать характер – не уснуть до этой минуты. Зато позже, глухою ночью, я иногда просыпалась и начинала в темноте ощупывать чулок. До сих пор ясно помню то ощущение, которое я испытывала при этом. Руки ощупывали раздувшийся чулок, какие-то углы, выступы и округлости. Казалось, что там заключены
Утром я всегда испытывала известное чувство разочарования. Как ни хороши были подарки, они никак не могли соответствовать тому, что обещала рождественская таинственная праздничная ночь, неизведанные углы и выступы невидимого чулка. В это утро мы долго сидели на кроватях неодетые, разглядывая все то, что нашли в чулках и что вчера получили на елке и не успели вечером как следует разглядеть. Потом одевались и шли к елке. Теперь, при свете дня, можно было подробно разглядеть украшения, игрушки. Мы обследовали все коробочки и картонажи и извлекали из них конфетки. Обычно это было монпансье, помню, однажды такой формы, как овес, всех цветов. Мы поедали все эти конфетки, набивая ими себе рты. Елка притягивала к себе как магнит, мы от нее не отходили» [187] .
187
Гершензон-Чегодаева Н. М. Указ. соч. С. 69—72.
Такие же светлые воспоминания о Рождестве спустя многие годы сохранил Б. И. Пуришев:
«Мне и моим сверстникам наша елка всегда доставляла большую радость. Да и взрослым посетителям также, хотя они и не получали от мамы традиционных рождественских подарков в виде игрушек или сладостей. Все садились вокруг елки, вдыхая ее свежий лесной аромат в мерцании многочисленных восковых свечей. И зачастую пели немецкие рождественские песни („О, Tannenbaum!“ [188] ), ведь домашних русских рождественских песен в то время как будто еще не было. Популярная песня «В лесу родилась елочка» появилась позднее» [189] .
188
«О, елочка!» (нем.).
189
Пуришев Б. И.Указ. соч. С. 16.
Действительно, замечательная песенка о елочке, что «в гости к нам пришла», появилась только в начале XX века. Стихи, которые легли в ее основу, были написаны москвичкой Раисой Кудашевой в 1904 году и опубликованы сначала в журнале «Малютка», а затем в сборнике для рождественских утренников. В семье ученого Леонида Бекмана была придумана и переложена на ноты мелодия. Со временем «В лесу родилась елочка» зазвучала по всей России, по-настоящему превратившись в народную песню.
В отличие от детей, для взрослых москвичей Рожество Христово было не только радостным, но и чрезвычайно хлопотным праздником. Кроме приобретения подарков и устройства праздничного стола, следовало разослать всем родным и знакомым поздравительные открытки или визитные карточки со словами добрых пожеланий. Последнее высмеивалось в прессе, как отживший свой век обычай, из-за которого впустую загружается почта – все равно, мол, москвичи ездят друг к другу, чтобы лично поздравить с праздником. Но вплоть до 1914 года в канун Рождества почтальонам по-прежнему приходилось таскать тяжеленные сумки, набитые поздравительными письмами.
Для москвичей, служивших в частных фирмах и казенных учреждениях, Рождество еще было связано с получением «наградных» денег. Кроме того, государственные служащие получали к празднику награды в виде повышения в чинах, орденов и медалей. Информацию об этом каждая из московских газет старалась опубликовать раньше конкурентов. Из-за спешки случались ошибки, и довольно курьезные. Однажды в газете «Русское слово» не только переврали фамилии нескольких высокопоставленных чиновников, но и некоторые из них были объявлены кавалерами ордена Святой Екатерины – исключительно женской награды.
С наступлением самого праздника хлопот не убавлялось. Это хорошо видно из описания, оставленного Н. А. Варенцовым:
«Праздничный день начинался церковными службами, ходили к заутрене и ранней обедне. По возвращении из церкви дети награждались подарками, а также вся прислуга. С черного
Визиты родственников и знакомых начинались рано, чуть ли не с 9 часов; одни уезжали, другие приезжали, приходили приходские священники с крестом, пели тропари празднику, кропили святой водой всех подходящих приложиться ко кресту, попозднее приезжали знакомые монахи из монастырей, и весь день проходил в сутолоке и суете, надоедливой и малоинтересной. Всех приезжающих приглашали в столовую, где на длинном столе стояли разные закуски, вина, с разными затейливыми и вкусными блюдами» [190] .
190
Варенцов Н. А.Указ. соч. С. 612.
Газеты писали, что в числе визитеров «с черного хода» в квартиры добропорядочных обывателей вдруг заваливались совершенно незнакомые молодые люди, напоминавшие с виду «недостаточных студентов». «Мученики науки», поздравив опешивших хозяев с Рождеством, нагло требовали, чтобы и их одаривали рублем-другим.
Главным испытанием на Рождество для москвича из общества были визиты. В начале книги мы упоминали о новогодних визитах, но по своему характеру они не шли ни в какое сравнение с рождественскими. На этот раз требовалось не только объехать множество домов, но и в каждом не обидеть хозяев отказом от угощения. О тяжелой доле визитера говорилось в стихотворении, опубликованном в газете «Новости дня»:
Праздник – это облаченье В новомодный фрак, Непонятное волненье, У дверей рысак. Чрезвычайная отвага, Напряженный ум, Водка, эль, коньяк, малага, Редерер и мумм... [191] В каждом доме радость встречи, Вилок, рюмок стук, Поздравительные речи, Целованье рук... Чувств «горячих» охлажденье, Помутневший взор, В пьяном виде возвращенье Ночью... [192]
В прозе признания визитера выглядели не менее трагически: «По рюмочке, да по две, а где так и стаканчик красненького или беленького, да коньячок без счету на придачу, – к вечерку-то образовались градусы высокие. От шести различных поросят отведал, половину заливных да половину жареных, ветчин, икр сколько! Словом, приехал домой больной, да и посейчас в себя не могу прийти. Как взгляну на поросячью физиономию, так дрожь меня и берет. Не будь он скотина бесчувственная, да к тому же заливная, – так бы, кажется, и съездил ему по разукрашенной физии».
191
Сорта шампанского.
192
Так в тексте.
В упомянутой ранее рекламе «шустовского» коньяка как– то была обыграна типичная ситуация, связанная с визитами:
– Иван Иванович, пожалуйте в столовую...
– Не могу-с, Марья Петровна, честное слово-с.
– Вздор! Рюмка шустовского коньяка и кусочек ветчины вам вреда не принесут. Скушайте, пожалуйста... ну, для меня... выпейте за мое здоровье!
– Вам хорошо, Марья Петровна, говорить-с, но ведь я уже слышал это в сорока шести домах, и во мне уже сидят два окорока ветчины и четвертная [193] шустовского коньяку! Пощадите!
193
V 4ведра = 3,1 л.
С Рождества начинались Святки. По старой русской традиции, которой москвичи еще вполне придерживались в начале XX века, в это время по домам ездили ряженые. Как правило, это были знакомые хозяина дома, заранее втайне от всех договорившиеся с ним о предстоящем «нашествии».
Ряженые приезжали со своим тапером – наемным музыкантом, игравшим на фортепьяно музыку для танцев. Стоили его услуги сравнительно недорого – три рубля за вечер.
От веселья, затеянного ряжеными, как говорится, дым стоял коромыслом. Зачастую к этому домашнему маскараду присоединялись все обитатели дома, наскоро облачившись в вывернутые шубы и бабушкины наряды, извлеченные из сундуков.