Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы
Шрифт:
Каждое утро воссылаю моленья о том, чтобы этот надстроенный дом простоял бы как можно дольше — качество постройки несколько смущает» [252] . Есть и современный, совершенно иной, взгляд на точно такое же жилье в том же доме. «Квартира Сейфуллиной и Правду-хина, — вспоминает Н. Пентюхова, — по нынешним представлениям была нелепой: малюсенькая прихожая, направо — столь же миниатюрная кухня без окон, налево — совмещенный туалет с ванной, прямо — двери в две изолированные комнаты по 17,5 квадратных метра, продолговатые… большие, чуть не во всю стену окна» [253] .
252
Письмо М. А. Булгакова Н. А. Булгакову / Е. и М. Булгаковы. Дневник Мастера и Маргариты. С. 272.
253
Пентюхова Н.Человек прекрасной души…// Сибирские огни. 1989. № 4. С. 158.
Писатели Ленинграда тоже имели свое место
254
Холопов Г.Рассказы о современниках // Звезда. 1979. № 10. С. 84.
О. Берггольц вспоминала: «Мы, группа молодых… инженеров и писателей, на паях выстроили его в самом начале 30-х годов в порядке категорической борьбы со „старым бытом“… Мы вселились в наш дом с энтузиазмом… и даже архинепривлекательный внешний вид „под Корбюзье“ с массой высоких крохотных клеток-балкончиков не смущал нас: крайняя убогость его архитектуры казалась нам какой-то особой строгостью, соответствующей времени» [255] . Кроме внешних недостатков, омрачали жизнь обитателей «слезы», включая и самых убежденных строителей нового общества, и другие обстоятельства: «Звукопроницаемость же в доме была такой идеальной, что если внизу, на третьем этаже, у писателя Миши Чумандрина играли в блошки или читали стихи, у меня, на пятом, уже было все слышно вплоть до плохих рифм. Это слишком тесное вынужденное общение друг с другом в невероятно маленьких комнатах-конурах очень раздражало и утомляло». «Слезинцами» были, кроме уже упомянутых, такие литераторы, как Б. Молчалин, Ю. Либединский, В. Эрлих.
255
цит. по Лебина Н.Слеза социализма // Родина. 1999. № 6. С. 65.
До Ленинграда дошла московская «мода» возводить писательские надстройки: «В 1934 году на канале Грибоедова, 9…было закончено строительство двухэтажной надстройки. Сооружалась она на кооперативных началах на деньги ленинградских писателей. Первоначально предполагали возвести три этажа, однако надстроено было лишь два, и с чьей-то легкой руки дом окрестили „небоскребом“» [256] .
В июле 1933 года постановлением ЦИК и СНК СССР члены ССП приравнивались в жилищных правах к научным работникам. Им предоставлялись льготы: отдельная комната для занятий или дополнительная площадь в 20 квадратных метров, оплата всей жилплощади в одинарном размере, сохранение жилой площади за находящимися в длительных командировках. В случае освобождения занимаемой писателями площади она подлежала передаче в ССП или его местные отделения для заселения литераторами [257] . На практике это постановление не выполнялось.
256
Венус Б. Г.Канал Грибоедова, 9 / Воспоминания об И. С. Соколове-Микитове. М., 1984. С.114.
257
Собрание законов СССР. 1933. № 23. Ст. 128; № 43. Ст. 252.
Получение отдельной квартиры в то время было настоящим чудом — ведь в 1933 году на одного жителя Москвы в среднем приходилось лишь 4,15 квадратного метра жилой площади. В 1935 году половина населения столицы жила в коммуналках, другие — в бараках, и только небольшая часть имела отдельное жилье [258] .
В строительстве и распределении жилья, которым занимался ССП, постоянно случались всякого рода недоразумения, а порой и откровенные злоупотребления. Так, при заселении нового дома, построенного Правлением РЖСКТ «Советский писатель», много жилья досталось «сомнительным писателям», а Сельвинскому, которому по всем документам оно полагалось, было отказано. Одним из «сомнительных» был С. Бройде. «В „Вечерке“ фельетон о каком-то Бройде — писателе…
258
Журавлев С.«Маленькие люди» и «большая история». Иностранцы московского Электрозавода в советском обществе 1920—1930-х гг. С 182.
Этот Соломон Бройде — один из заправил нашего дома. У него одна из лучших квартир в доме, собственная машина. Ходит всегда с сигарой во рту одет с иголочки.
В фельетоне сообщается, что он — мошенник, который нанимал какого-то литератора, чтобы тот писал за него его вещи» [259] . Принципиально изменить положение ССП не мог, так как ордера были уже выданы, поэтому Оргкомитет предложил Правлению РЖСКТ «в течение 10 дней предоставить квартиру тов. Губер, а комнату, занимаемую тов. Губер, предоставить тов. Сельвинскому» [260] .
259
Запись
260
Протокол № 4 заседания Секретариата Оргкомитета ССП СССР от 17 марта 1934 года // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 1. Д. 40. Л. 7.
В архиве сохранилась часть письма А. Адалис, из которого следует, что помочь писателю в получении жилья подчас были бессильны самые высокие инстанции [261] . Адалис являлась пайщиком кооператива «Советский писатель» и имела ходатайство от СНК, но жилья не получила. В результате запросов В. Молотова Моссовет выделил ей комнату до получения жилья от кооператива. Для выяснения обстоятельств дела в Моссовет были вызваны руководители кооператива, один из которых не явился, а другой пообещал, что решит проблему не позднее августа 1933 года. Однако история затянулась на несколько лет.
261
Письмо А. Адалис неизвестному адресату // Там же. Оп. 15. Д. 52. Л. 11–11 об.
В 1935 году жилищная проблема писателей обострилась настолько, что Секретариат Правления ССП принял решение после закрытия дачного сезона передать 4 квартиры в восьмиквартирном доме в Переделкине наиболее остро нуждающимся писателям на зимний сезон [262] .
В том же году в отчете о работе секторов ССП и ДСП отмечались жилищные проблемы детских писателей. Большинство из них проживали с семьями в одной комнате, что исключало возможность нормальной творческой работы. Один из ведущих детских писателей Б. Житков в течение полутора лет вообще не имел своего жилья. Л. Кассиль с женой и годовалым ребенком проживал в одной комнате. А. Гайдар с семьей из пяти человек жил тоже в одной комнате, разгороженной деревянной перегородкой. Еврейская писательница Хорол с больным ребенком жила за городом в совершенно недопустимых антисанитарных условиях. Писательница Смирнова с новорожденным ребенком, мужем и матерью жила в одной комнате на площади 16 квадратных метров [263] .
262
Протокол заседания Секретариата Правления ССП от 15 августа 1935 года // Там же. Д. 6. Л. 4.
263
Отчет о работе секторов ССП и Дома советских писателей за 1935 год // Там же. Д. 58. Л. 95.
Специально для писателей было решено построить большой дом в Лаврушинском переулке в Москве. Согласно проекту он должен был стать образцовым: с телефоном, ванной, газовой плитой, холодильным шкафом, отдельными комнатами для домработниц. Часть средств на строительство была выделена правительством по ходатайству М. Горького, другая — писателями-пайщиками РЖСКТ «Советский писатель».
Как только писатели узнали о предстоящем строительстве, они тут же стали просить выделить им там квартиру. Так, к А. Щербакову и Ляшкевичу обратился Вс. Вишневский. Он писал: «При создавшихся бытовых условиях моя творческая и общ[ественно]-полит[ическая] работа крайне тормозится». У писателя, проживавшего с женой (театральным художником) в трехкомнатной квартире площадью в 50 квадратных метров, не было возможности забрать из Ленинграда сына, так как для него не было комнаты (это в то время, когда большинство населения городов проживало в коммуналках и бараках). Кроме того, литератор жаловался на антисанитарные условия дома, в котором жил (сырость, моль), на соседа-композитора, который играл с утра до вечера, на то, что квартира находилась на пятом этаже (из-за отсутствия лифта больной жене трудно подниматься). Он просил выделить ему в строящемся доме четырехкомнатную квартиру. О таком же жилье просил Щербакова и М. Булгаков. Он жаловался на плохие условия в писательской надстройке в доме в Нащокинском переулке, «известном на всю Москву дурным качеством всей стройки и, в частности, чудовищной слышимостью из этажа в этаж» [264] , на отсутствие комнаты для работы. Видно, со знанием дела писал Булгаков о том, что москвичей испортил квартирный вопрос. Как заметно и другое: довольно быстро удалялись в своих запросах ведущие «инженеры человеческих душ» от народа.
264
Письмо М. Булгакова ответственному секретарю ССП СССР А. С. Щербакову / Е. и М. Булгаковы. Дневник Мастера и Маргариты. С 290.
На заседании Секретариата ССП от 4 августа 1936 года был составлен список на заселение еще не сданного в эксплуатацию дома. В нем 19 семей писателей должны были получить двухкомнатные квартиры, 38 — трехкомнатные, 15 — четырехкомнатные, 5 — пятикомнатные (семьи К. Федина, И. Сельвинского, И. Эренбурга, Н. Погодина и Вс. Вишневского), а семья Вс. Иванова должна была получить шестикомнатную квартиру [265] .
При распределении жилья не обходилось без интриг и склок — слишком лакомым кусочком была новая квартира. А. Афиногенов записал в своем дневнике: «Писатели, большие и уважаемые, собрались обсуждать жилищные дела и перессорились, начали говорить колкости, пошли намеки, потом без обиняков стали друг на друга валить некрасивые поступки. Председатель — бородатый смирный писатель говорил баском, уговаривал, разводил руками — „Товарищи, ну что это, ну — так нельзя, это же ерунда получается, ну товарищи…“» [266]
265
Протокол заседания Секретариата ССП от 4 августа 1936 года // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 65. Л. 1–2.
266
Дневники А. Н. Афиногенова (январь — 30 декабря 1936 года) // Там же. Ф. 2172. Оп. 1. Д. 119. Д 87.