Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме
Шрифт:
Что касается законного супружества, то, хотя было известно, что жена не всегда виновата в бездетности, что супруги, не имеющие детей друг от друга, могли иметь их, вступив в другие союзы, женщина всегда а priori признавалась виновной и, следовательно, могла быть разведена. Часто встречающиеся в храмах Италии и римской Галлии молитвы на каменных и терракотовых табличках свидетельствуют о желании иметь детей и о благодарности родителей, чьи мольбы исполнились. Врачи также старались общим и местным лечением исцелить бесплодие, вызвать менструации, если те случались нерегулярно, расслабить или выпрямить устье матки. Многие продолжали использовать гинекологическое окуривание:
Представление о самой истерии было основано на старой гиппократовой идее о блуждающей матке: она будто бы меняла положение внутри тела, привлекаясь благовонием и отталкиваясь зловонием, а также в зависимости от собственной сухости или увлажненности; останавливаясь в неподобающем месте, она вызывает истерику. Отказавшись от такой этиологии болезни, врачи не изменили методы лечения, так что наступила полная неразбериха.
Что касается женских «флюксий» — вагинальных или маточных истечений жидкости, — они часто не поддавались лечению. Вот почему Гален стяжал особую славу, добившись исцеления жены Боэта, когда все его коллеги зашли в тупик. «Она страдала так называемыми женскими истечениями. Сперва она, стыдясь обратиться к известным врачам, в число которых, как всем уже было ясно, входил и я, доверила себя своим обычным повитухам — лучшим в городе.
Поскольку все оставалось по-прежнему, Боэт собрал всех нас и стал советоваться, как поступить. Когда мы согласились делать все по способу, предложенному Гиппократом и лучшими из его наследников, Боэт пожелал, чтобы я почаще встречался с женщинами, имевшими попечение о его супруге, изучил состав снадобий, предназначенных для различных частей тела, имея в виду общий план — высушить не только маточную область, но и все ее тело. А именно, между прочим, женские части следовало мазать вяжущими мазями, что я и сделал.
Но поскольку под действием этого лечения ее здоровье явно ухудшалось, мы, что вполне естественно, пришли в сильное замешательство; и хотя мы искали, к какому другому способу лечения перейти, никто и по размышлении не отыскал его, и опыт не подсказал никакого способа, более действенного, нежели тот, с которым согласились наилучшие медики.
Сверх того, на животе у больной явилось вздутие, точно такое, какое бывает у беременных. Некоторые из женщин, имевших о ней попечение, решили, что это и впрямь случилось благодаря беременности. Но из врачей, также наблюдавших за больной, никто не думал так Ведь следы женских истечений, появлявшиеся каждый день, свидетельствовали против подобного вывода.
Служанка, отвечавшая за госпожу, весьма, как мы знали, толковая, делала ей все, что делают беременным, в том числе ежедневно мыла в бане. И вот однажды, когда больная была в первом банном помещении, ее схватила сильнейшая боль, какая обыкновенно бывает у рожениц, и излилась жидкость водянистого вида в таком количестве, что она, выбежав в предбанник, потеряла сознание.
Женщины сбежались с громкими воплями, но ни одна из них не стала ей растирать ни ноги, ни руки, ни подвздошье или, как иногда говорят, желудок. Случайно я как раз проходил мимо дверей бани, услышал крики и поспешил внутрь. Увидев, что больная в обмороке, я схватил мазь, сделанную из копытня, и натер ей желудок, а женщинам велел не стоять и не реветь попусту, а одним согревать ей руки, другим ноги, третьим давать ей нюхать сильно пахнущие вещества. Так мы вскоре привели ее в чувство.
Повитуха очень обрадовалась, что по истечении жидкости живот опал — не потому, что ошиблась, думая, что
Все мы думали, что делать, и никто не решался ни продолжать лечение больной прежним способом, ни избрать другой. Но однажды ночью, когда я размышлял об этом случае, мне пришла в голову такая мысль. В тот день, когда она, как я уже говорил, упала в обморок и я сказал столпившимся вокруг нее с воплями женщинам, что от них нет никакого толка, я, взяв мазь из копытня, растирал ей подвздошье и подреберье. И вот я вспомнил, что почувствовал в этой области такую дряблость подвздошных мышц, что, хотя сначала собирался делать довольно жесткий массаж, потом отказался от этого, чтобы у нее на теле от растирания не осталось кровоподтеков.
Приведу совершенно подходящее сравнение: вся область подреберья у нее напомнила мне молоко, скисающее и превращающееся в творог, но еще не совершенно створожившееся.
Все мы решили воздействовать на излишек влаги, от которого она страдала, также влажными средствами, и искали метод лечения, который ее не только высушивал, но и согревал, чтобы не истощить ее тело, имевшее чересчур влажный темперамент. В частности, летом мы пытались достичь действия, противного ее природе, укладывая на горячий морской песок.
И, поразмыслив, что общая ошибка всех врачей, допускаемая для большей части болезней, в том, что они стараются вывести излишнюю влагу, но не заботятся о том, чтобы очищенный таким образом больной вновь не попал в прежнее положение, я решил, что общий принцип лечения должен быть таков: как можно меньше пить, растирать все тело и натираться мазями, составленными таким образом: не на смоле и камеди, но на меду и только на меду, который вначале долго варят, а потом остужают примерно до температуры родниковой воды летом.
Но еще лучше было, как я знал, выводить лишнюю жидкость через кожу и, кроме того, проводить ее через мочевой пузырь мочегонными средствами, а также пытаться направить ее вниз через подчревную область.
Этот способ я пробовал целую неделю после обильного истечения у больной. Между тем Боэт спросил всех нас вместе и каждого в отдельности, как мы собираемся лечить его жену. Тогда я отвел его в сторону, подальше от слуг и друзей, собравшихся в доме, и наедине сказал ему такие слова: "Поскольку ты знаешь, что я еще никогда, ни единого раза не терпел неудачи в своих врачебных замыслах, сам сообрази, позволишь ли ты мне делать для исцеления твоей супруги то, что я сочту нужным, в течение десяти дней. Если после каждого из моих действий произойдет заметное улучшение, позволь мне заниматься ее здоровьем еще столько же времени. Если же улучшения не будет, я совершенно откажусь ее лечить".
Он тотчас согласился, и я принялся очищать ей подчревную область водогонными средствами, а также давал пить настой копытня и сельдерея.
После этого в продолжение первых двух дней лечения не было никаких следов истечений. Тогда на третий день я дал ей небольшую дозу другого средства, которое вывело то, что натекло в матку, в подчревную область, желая вывести эту жидкость не только через мочу, но и через брюшную полость. Затем я каждый день растирал ее медом и массировал тело сперва очень тонким полотном, а затем самыми суровыми тканями, а есть давал горную птицу и рыбу из-под скал. Через две недели такого лечения от болезни и следа не осталось, и Боэт, поняв, что я сделал больше, чем обещал, попросил меня завершить ее лечение и дать наставление на будущее, чтобы с женой его вновь не случилось того же.